– Я от тебя избавлюсь! – не выдержав, заявила Морозу-воеводе Клеопатра Деонисовна, гордо вскинула голову и пошла принимать освежающий душ.

А Андрею пришлось срочно избавляться от сигареты, когда раздался звонок в дверь. Кого принесло к тете в одиннадцать часов утра, он не знал. Впрочем, пожилые люди страдают обычно бессонницей, так что ранний визитер наверняка один из ее приятелей. Андрей не ошибся, на пороге стоял Анатолий Сергеевич Пушкин. Они поздоровались, и тот сообщил о цели визита.

– Собственно, – сказал почти тезка великого поэта, – я принес Клеопатре Деонисовне мед. На днях пообещал свеженького, с пылу, так сказать, с жару.

– Зимой свеженького? – пожал плечами Туровский и проводил посетителя в гостиную.

Анатолий Сергеевич пожелал передать мед лично в руки тетушке со словесной инструкцией по его применению. Разумеется, все это показалось бы сыщику странным, но племянник уже знал, что начальник лесного хозяйства ухаживает за его тетей. Не заметить этого было просто невозможно. Клеопатра Деонисовна тоже довольно благосклонно относилась к господину Пушкину. Вполне возможно, в скором будущем маячила свадьба.

Андрей постучал в ванную и сообщил тете о визите.

Клеопатра Деонисовна не заставила себя долго ждать, она явилась перед гостем спустя час, приведя внешность в полный порядок. Все это время Туровскому пришлось поить Пушкина чаем и развлекать непринужденной беседой. Мысленно он готовился к тому, что Пушкин станет его новым близким родственником.

– Ву-а-ля! – Клеопатра Деонисовна возникла перед ними в образе повидавшей на своем веку дивы пятидесятых годов. Облегающее темное платье с белым воротничком и уложенные в пучок волосы, несомненно, ее молодили.

– Вы замечательно выглядите! – вдохновился Пушкин. – Божественно! Клеопатра Деонисовна, я собирался вам сказать, – он перевел глаза на Туровского. Тот принялся быстро пить свой чай, – сказать, что я принес вам меду!

– Неужели?! Не может быть! Как мило с вашей стороны! – всплеснула руками тетя, словно тот принес не банку, а золотой самородок, который откопал прямо у дома.

– Вероятно, мне пора, – решил Андрей, поднимаясь.

– Андрюша, милый, что ты, посиди с нами, – проворковала Клеопатра Деонисовна.

– Да, Андрей Александрович, – вяло кивнул Пушкин, – я сейчас расскажу, как делать компрессы с медом.

– А что, – удивился Андрей, – у нас кто-то заболел?

– У меня, – тетка показала на шею, – в горле першит. И мерещится всякая чушь.

Туровский собрал чашки, собираясь отнести их в кухню, когда Клеопатра Деонисовна принялась рассказывать гостю, как сегодня утром над ней издевалась картина.

– Не может быть! – искренне вскричал Анатолий Сергеевич.

Туровский хмыкнул, у влюбленных все чувства всегда преувеличены. Почему его тетушке не может ничего мерещиться? Он сам видел, как раздваивалась сабля.

– Я хочу избавиться от этой картины, – заявила Клеопатра Деонисовна.

– Совершенно правильно, – пламенно поддержал ее гость, – нужно избавиться от всего старья, что здесь висит!

Андрей усмехнулся и закрыл за собой дверь. Присутствовать при сцене обиды на «старье» он не собирался. Тетушка ни за что ни от чего не избавится, такова ее странная натура. Он помыл чашки с блюдцами, блаженно вдохнул слабый аромат сигаретного дыма и распахнул окно. Нельзя, чтобы он оставался, тетя будет разочарована.

Он сам в себе разочарован! Топчется на месте сразу в двух делах. Безусловно, кое-что есть, какие-то разрозненные факты, но слепить все вместе и подстроить под одну из версий у него никак не получается. Не хватает некоторых звеньев. И один из этих пробелов должен заполнить банкир Стоцкий. Андрей вышел в коридор и накинул пальто, сидеть дома и мешать Клеопатре Деонисовне устраивать личную жизнь он не стал. Поехал кататься по городу на машине, глядя на немногочисленных пешеходов, и как-то так получилось, Андрей и не понял как, машина остановилась прямо напротив ограбленного банка.

– Что ж, – прищурился Туровский, – сама судьба мне подсказывает. Нет, это мое чутье не дремлет.

Он заглушил двигатель и принялся анализировать вчерашнюю встречу со Стоцким.

* * *

Вчера Туровский с угрызениями совести воспользовался связями Клеопатры Деонисовны. Она позвонила нужному человеку, и тот поговорил с банкиром по поводу сыщика. Стоцкий сам перезвонил Андрею и пригласил его к себе в дом. Андрей моментально собрался и поехал. Он не успел наметить план беседы, но сомнения, тревожившие его в последнее время после исчезновения Олега Воскресенского, усилились во сто крат, когда Стоцкий проводил его в кабинет.

Он жил один, был разведен дважды, бывшие жены и дети обосновались в столице, куда банкир ездил на выходные, но не часто. Андрей, которому всегда было свойственно здоровое любопытство, поинтересовался снимком на столе Стоцкого. На фотографии была изображена обольстительная брюнетка. Стоцкий замешкался, и Андрей догадался, что это его любовница. Лично его интересовало лишь ее местожительство. Банкир оказался неоригинальным – она проживала в столице. Вот к ней Стоцкий ездил чуть ли не каждую субботу. Что это давало сыщику? Ничего, кроме того, что роковая красавица вполне могла подвигнуть банкира устроить ограбление банка. Разумеется, было странным, что Стоцкий с деньгами не исчез сразу. Судя по рассказу Екатерины Серегиной, все пошло не так, как рассчитывали грабители. Мешок с деньгами до Стоцкого не дошел. Он случайно попал к ничего не подозревающей девушке. И получается, что банкиру ничего не оставалось делать, как искать потерянные деньги. Странно, что сумма не такая уж и огромная. С ее запросами, Туровский вспомнил снимок холеной красавицы, потребуется гораздо больше.

Другое, а вернее, первое, что поразило сыщика, как только он переступил порог кабинета, была оружейная коллекция банкира, украшавшая стены комнаты. После ничего не значивших для расследования ответов на заданные вопросы: «Нет», «Не был», «Не состоял», «Не участвовал», «Не знал» – Андрей перевел внимание на оружие.

Здесь у Владислава Стоцкого неожиданно обнаружилось такое красноречие, о котором сыщик даже не подозревал.

– Обратите внимание, Андрей, – загорелся Стоцкий, снимая со стены одну саблю, – кривизна клинка начинается со второй трети, верхняя треть клинка – прямая, сабля подвешена на шелковой перевязи свободно, справа налево, чтобы острие было направлено вверх. Такие сабли находились на вооружении янычар-пехотинцев. Это одна из них. Моя гордость.

– Что вы говорите, – пробормотал Андрей, вспоминая квартиру Воскресенского с примятым отпечатком на ковре от кинжала.

– А это копия, но очень старинная, клинка князя Мстиславского, хранящегося в Оружейной палате Московского Кремля. Она также сделана из булатной стали. На клинке, посмотрите внимательно, находится крупная розетка с арабской вязью внутри: «Работал раб Всевышнего Абдул-Али Касым из Каира. Будет крепка защита во брани». Как вам?