Олег тяжело вздохнул и пошел к вешалке возле двери, там, среди ватников и бушлатов, висела ракетница. Олег покрутил ее в руках, сожалея, что это не полноценный пистолет, и положил на стол. Если ракета одна, то вряд ли она ему поможет. Внимание кого он привлечет в тайге? Медведя-шатуна и стаи волков. Маловероятно, что в охотничий домик забредут охотники. Может, и забредут, вот только времени их дожидаться у Воскресенского нет. Эти гады не оставили ему еды! Или признание, или голодная смерть.

Олег передернул плечами, ежась от неминуемой гибели. Признаваться ему не в чем, так что нужно будет начать пробираться к людям. Не может быть, чтобы в лесу не было пропитания. Едят же что-то зайцы. Воскресенский тоскливо подумал о том, что зайцы едят кору деревьев. Но в лесу полно грибов! Только не суровой зимой. Хотя, кто знает, вдруг ему повезет, и под снегом он обнаружит какую-нибудь замороженную чернушку?! Только бы не наесться глюкогенных грибов! А ягоды? Как он мог забыть о ягодах?! В тайге полно черники с клюквой! Или клюква растет на болотах? Какое упущение с его стороны, он не знает природу родного края. Впрочем, до его родного края тысячи километров. Но в любом лесу должны быть какие-то ягоды.

Ха! У него есть самогон. Если эту живительную жидкость растянуть на несколько дней...

Олег принялся наливать из бутыли в стакан самогон «бульками». Получилось, булек хватит на десять дней с учетом того, что он будет делать один глоток в день. Если под снегом он найдет чернику, она подкрепит его силы еще больше. Если не найдет, обглодает березу.

* * *

– Технический прогресс целиком и полностью на нашей стороне, – сказал сидящий спиной к двум бугаям в полутемной комнате черный человек, неотрывно глядя на экран монитора. – Если бы вы, придурки, не упустили Воскресенского в тот раз, тратиться на камеру слежения не пришлось бы!

– Кто же знал, что он прикинется Дедом Морозом, – почесал затылок шкафообразный бугай. – Мы с Петюней подумали, что это всамделишный Дед Мороз с подарками.

– Мы с Петюней, мы с Петюней, – сварливо передразнил человек за столом. – Два идиота. И этот, – он наклонился к монитору ближе, – третий придурок! Что он делает?!

– Картоху жрет, пьет самогон и надевает ватник.

– Собирается уходить?! После всего того, что прослушал?! До трассы Москва – Питер пять километров! Он что, обо всем догадался?!

– Я изображал самолет, как вы сказали, – испуганно начал оправдываться бугай. – Вот так!

Он расставил в стороны руки и загудел «у-у-у-у-у-у!».

– Нетрезвая жертва поверила, – закивал Петюня, – потребовала взлетных леденцов, коньяка и сексапильную проводницу. Бортпроводницу.

– Ну-ну, – хмыкнул человек за монитором. – Тогда он решил сходить до ветра? Но ему поставили ведро.

– Некоторые отсталые личности, – ухмыльнулся Петюня, – не знают о таком удобстве. Не знают, что можно сходить не только до ветра, но и на ведро.

– Берет с собой ракетницу...

– Решил признаться после облегчения, тем самым еще больше облегчить свою участь.

– Готовьте машину!

* * *

В голове Олега Воскресенского гулял вчерашний и сегодняшний хмель, и он чувствовал, что способен на подвиги. Оставаться и погибать в этой избушке ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. Стрелять из ракетницы тоже. Выстрелить означало привлечь к себе внимание неизвестных преступников, сделавших за последнее время его жизнь совершенно невыносимой. Идти вперед – вот что собирался делать Воскресенский. Вот только где этот самый перед, он не знал.

Хорошенько запахнув огромный ватник, подвязав его найденной на полу веревкой, таким образом спасая себя от продуваний, Олег принялся искать шапку. Сибирь есть Сибирь! С ней шутки плохи. Борьба за выживание должна завершиться в его пользу, по крайней мере погибая, он будет знать, что предпринял все, что мог.

– Прости, Настена!

Шапки не было. Воскресенский взял несвежее махровое полотенце и обмотал им голову. «Да, – думал он, скрепляя полотенце прищепками, взятыми из сеней, – вот так живешь, живешь, и не знаешь, что в один далеко не прекрасный момент одни негодяи решат твою судьбу за тебя».

– Во! – он выставил руку с крепко сжатым кулаком к клыкастой морде кабана, показывая второй рукой неприличный жест. – На, откуси, зараза! Голыми руками меня не возьмешь! Кстати, о голых руках. – И Воскресенский принялся искать перчатки.

Естественно, что, впрочем, противоестественно, никаких перчаток в избушке не оказалось. Пришлось напялить на руки ватные рукавицы, торчащие из карманов другого огромного ватника. Тоскливо глядя на свои модные туфли, Олег чертыхнулся. До сегодняшнего дня он никогда не мерз, передвигаясь по городу на автомобиле. Но Воскресенский знал, что с Сибирью не шутят. Он выволок из-под кровати старые, изъеденные молью, серо-буро-малиновые валенки и, крякая от удовольствия, натянул их на носки, избавившись от туфлей. Оставалось позаботиться о пропитании.

Схватив со стола картошку, Олег жадно съел ее, подкрепляя силы самогоном. Светлого времени оставалось все меньше и меньше, нужно было добраться до людей до темноты, чтобы те не испугались его страшного вида. Олег, вспомнив про внешний вид, подумал, что ему следовало бы побриться. У него, как и у всех брюнетов, неопрятная щетина росла уже на второй день. Но бритвы нигде не было. Махнув рукой в рукавице на эти издержки цивилизации, Воскресенский вздохнул, сел на стул перед дальней дорогой, посидел немного и пошел к двери.

На пороге его тут же встретила веселая снежная круговерть.

– Совсем как у нас, – с горечью подумал Воскресенский, смахнув с лица скупую мужскую слезу. – Дьявол! – выругался он неожиданно. – Совсем забыл!

Олег вернулся в избушку за ракетницей.

«Теперь не повезет, – мрачно подумал он, – возвращаться – плохая примета».

Он решительно наполнил легкие воздухом, глубоко вздохнув, повернулся и вышел из негостеприимного дома.

Лес показался ему суровым и неприступным. Высокие сосны и ели, укрытые белыми шубами, стояли надменно, не награждая вниманием тех, кто суетился у них под ногами-корнями. Олег запнулся о корень, запорошенный снегом, и упал. Поднявшись, он почувствовал, как на лбу у него моментально образовалась шишка. Воскресенский приложил ко лбу снежный ком и застонал. Он думал, что в сибирских лесах гораздо больше снега! Ему пришлось идти аккуратнее. Впрочем, то, что сугробов было мало, вселяло надежду на поиски грибов и ягод. Олег присел и принялся откапывать в снегу растительность. Трава под снегом оказалась зеленой, ядреной, словно до этого не было здесь трескучих морозов под сорок градусов, а совсем недавно шел дождь. Олег сорвал травинку и пожевал.

– Есть можно, – хмыкнул он так, как обычно делал в ресторане, когда ему приносили фирменное блюдо.

Воскресенский нарвал себе еще немного травы и засунул ее в карман ватника. Легкой спортивной походкой отправился дальше туда, где светило солнце. Он не ориентировался на местности никоим образом, но предполагал, что там, где есть солнце, должны быть и люди.