Он спотыкался, но все шел и шел. Мрачное обаяние этих новыхвпечатлений охватило его. Порою над головой у него чуть слышно шелестела сухаялиства, и он вздрагивал от этого шороха, — ему казалось, что это шепчутсякакие-то люди. Он шел и шел, пока, наконец, внезапно не увидел совсем близкосвет жестяного фонаря. Он отпрянул назад, в тень, и стал ждать. Фонарь стоялвозле сарая, у отворенной двери. Король подождал немного — ни звука, ни шороха.Он так озяб, а гостеприимный сарай так манил к себе, что, наконец, он решилсявойти. Быстро, бесшумно прокравшись к двери, он переступил порог, и в ту жеминуту услыхал за собой голоса; он поскорее юркнул за бочку и присел накорточки. Вошли два батрака с фонарем и, болтая, принялись за работу. При светефонаря король успел рассмотреть внутренность сарая и, заметив на другом концеего что-то вроде большого стойла, решил добраться до него, когда останетсяодин; он заметил также, что на полпути к стойлу лежит груда попон, и твердовознамерился заставить их послужить этой ночью короне Англии.

Батраки кончили работать и ушли, забрав фонарь и заперев засобою двери. Дрожащий от холода король, спотыкаясь в потемках, поспешнодобрался до попон, захватил их сколько мог и затем благополучно проскользнул кстойлу. Из двух попон он устроил себе постель, а остальными двумя укрылся.Теперь он был счастливым королем, хотя его одеяла были стары, тонки и не оченьгрели, да вдобавок от них еще противно пахло лошадиным потом.

Король продрог, его мучил голод, но все же он так устал, чтовскоре его охватила дремота. Но как раз в ту минуту, когда он готов был заснутьпо-настоящему, он ясно почувствовал, что кто-то дотронулся до него! Он сразупроснулся и затаил дыхание. У него чуть сердце не лопнуло, так испугало его этотаинственное прикосновение в темноте. Он лежал неподвижно и прислушивался, едвадыша. Но все было безмолвно и недвижимо. Он слушал, как ему казалось, оченьдолго, но все по-прежнему было безмолвно и недвижимо. Он опять погрузился вдремоту; и вдруг снова ощутил таинственное прикосновение! Как ужасноприкосновение чего-то беззвучного и невидимого! Мальчик почувствовал безумныйстрах. Что ему делать? Это был вопрос, на который он никак не мог найти ответа.Покинуть это довольно удобное ложе и бежать от неведомого врага? Но кудабежать? Из сарая все равно выбраться нельзя — он заперт; а бродить в темноте изугла в угол в четырех стенах, как в тюрьме, когда за тобою скользит невидимыйпризрак, который может каждую минуту дотронуться до твоего плеча или руки, —нет, это еще страшнее. Но лежать всю ночь, умирая от страха, разве это лучше?Нет. Что же тогда делать? Он хорошо знал, что ему оставалось только одно:протянуть руку и выяснить, наконец, кто к нему прикасался.

Это легко было решить, но трудно выполнить. Три раза онробко протягивал руку впотьмах и тотчас же судорожно отдергивал ее назад, — непотому, что она прикоснулась уже к чему-нибудь, а потому, что он чувствовал,что она сейчас к чему-нибудь прикоснется. Но на четвертый раз он протянул рукунемного дальше, и рука его слегка дотронулась до чего-то теплого и мягкого. Онокаменел от ужаса: ум его был в таком смятении, что ему почудилось, будто передним еще не остывший мертвец. Он подумал, что скорее умрет, чем дотронется донего еще раз. Но он ошибся, не зная непобедимой силы человеческого любопытства.Скоро его рука, дрожа, уже опять тянулась в ту сторону, — настойчиво тянулась,наперекор его решению, почти против воли. Он нащупал пучок длинных волос. Онвздрогнул, но провел рукой по волосам и дотронулся до чего-то, похожего натеплую веревку; провел рукой по веревке и нащупал — невиннейшего теленка!Веревка была вовсе не веревкой, а телячьим хвостом.

Королю стало стыдно, что он натерпелся столько страхов имучений из-за таких пустяков; но, по правде говоря, ему нечего было особенностыдиться: он ведь испугался не теленка, а чего-то страшного, несуществующего,что он представил себе вместо теленка; всякий другой мальчик в те суеверныевремена испугался бы не меньше его.

Король был в восторге не только оттого, что страшноечудовище оказалось простым теленком, но и оттого, что у него нашелся товарищ;он чувствовал себя таким одиноким и покинутым, что даже близость этогосмиренного животного была ему отрадна. Люди так обижали его, так грубо с нимобходились, что для него было поистине утешением обрести, наконец, товарища, укоторого хотя и нет глубокого ума, но по крайней мере доброе сердце и кроткийнрав. Он решил позабыть о своем высоком сане и подружиться с теленком.

Поглаживая рукой его теплую гладкую спинку, — теленок лежалсовсем близко, — король сообразил, что новый друг может сослужить ему службу.Он взял свою постель и подтащил ее поближе к теленку; потом свернулсяклубочком, опустив голову на спину теленка, натянул попону на себя и на своегодруга, — и через минуту ему было так же тепло и удобно, как на пуховиках вкоролевском дворце в Вестминстере.

И сразу пришли приятные мысли, жизнь стала казатьсярадостнее. Он уже больше не слуга преступников, он избавлен от общества низкихи грубых бродяг; над головой его крыша, ему тепло, — словом, он счастлив. Дулночной ветер; он налетал порывами, от которых дрожал и трясся старый сарай,замирал, потом снова стонал и выл по углам и под крышей. Но все это быломузыкой для короля теперь, когда ему стало хорошо и удобно; пусть дует и злитсяветер, пусть плачет, свистит и стонет, — ему все равно. Он только сильнееприжимался к своему другу, наслаждаясь теплом, и незаметно уснул блаженным сномбез сновидений, ясным и мирным. Вдали заливались собаки, печально мычаликоровы, бушевал ветер, дождь яростно стучал по крыше, а его величество,властитель Англии, безмятежно спал; и рядом с ним спал теленок, простоесоздание, равнодушное к бурям и не стесняющееся спать рядом с королем.

Проснувшись рано утром, король заметил, что мокрая, нодогадливая крыса прокралась ночью к нему и приютилась у него на груди. Когда онпошевелился, крыса убежала. Мальчик с улыбкой сказал:

— Глупая, чего ты боишься? Я такой же бездомный, как и ты.Стыдно мне было бы обидеть беззащитного, когда я сам беззащитен. Я признателентебе за доброе предзнаменование: когда король опустился так низко, что дажекрысы укладываются спать у него на груди, — это верный признак, что скоросудьба его должна измениться, так как ясно, что ниже упасть нельзя.

Он встал, вышел из стойла и в ту же минуту услышал детскиеголоса. Дверь сарая отворилась, и вошли две маленькие девочки. Заметив короля,они сразу перестали болтать и смеяться и остановились как вкопанные,разглядывая его с большим любопытством; потом пошептались, потом подошли ближеи опять остановились, опять поглядели на него и опять зашептались. Мало-помалуони набрались храбрости и начали говорить о нем довольно громко. Одна сказала:

— У него лицо красивое.

Другая прибавила: