– Так я оказалась на улице, не имея ничего, вообще ничего, кроме смутных воспоминаний о жизни в качестве паразитки и очень ясных воспоминаний о призвании Дэниела к служению церкви. И я обратилась к церкви. Они позаботились обо мне, дали мне приют, оплачиваемую работу, в конечном итоге – образование. – Она мельком улыбнулась. – Получить духовное образование оказалось нетрудно, ведь я уже была обладательницей всех воспоминаний Дэниела об учебе в семинарии, так что мне все далось легко.

– Но вы и вправду поверили? Я хочу сказать, привнесли ли его воспоминания в вашу жизнь веру в Бога? И смогли ли они изменить вас саму?

– Воспоминания – я говорю о любых воспоминаниях – не могут изменить твою личность, но они могут видоизменить твою реакцию. До того как я стала Зависшей, мне – я в этом уверена – было свойственно аддиктивное поведение [5], и это не изменилось. Но с помощью воспоминаний Дэниела я смогла изменить фокус этой аддикции[6] – направила ее на деятельное раскаяние и стремление искупить свои грехи. Дэниел не заслуживал смерти, и я провела остаток своей новой жизни, стараясь загладить свою вину.

– И чем же именно вы занимались?

– Пройдя курс обучения, на которое меня направила церковь, я была откомандирована в приход, находящийся на севере страны в неблагополучном, пришедшем в упадок центре большого города. Думаю, там я смогла помочь некоторым из тамошних жителей, переживавших тяжелые времена, и полагаю, Дэниел бы это одобрил. Разумеется, в те годы женщины в англиканской церкви еще не могли быть священниками, так что я была только помощницей священника, но потом времена изменились, и я смогла принять сан. А позже, уйдя на покой, я решила провести то время своей жизни, которое у меня еще осталось, пытаясь помочь Зависшим. Попасть в штат собора я не могла – конкуренция за все должности там слишком высока, – но можно было вступить в ряды друзей собора Святого Павла, волонтеров, которые помогают справляться со всем этим потоком посетителей.

В первый раз в своей новой жизни я пришла в собор после того, как меня выпустили из лечебницы. Мне было не по себе. Я не знала, что именно почувствую, вернувшись туда, найду ли я там какие-либо свидетельства того, что я пережила, когда была Зависшей, но оказалось, что, в сущности, этот храм похож на любую другую церковь. Я попыталась дать знать о себе Зависшим, но я понятия не имею, удалось ли мне это или нет. Проведя столько лет в лечебнице, я выглядела уже совсем не так, как когда была одной из них, так что думаю, они меня тогда не узнали. А теперь я конечно же еще меньше похожа на ту Веронику, которой было двадцать с небольшим.

– Да, я слышала о вас только как о мастерице отбирать воспоминания у пьяных и как о Зависшей, которой удалось спастись из плена своего мирка, – призналась я.

Вероника печально кивнула, и фиолетовая дымка вокруг ее головы стала гуще.

– Так я и думала, – согласилась она. – Я понимала, что у меня почти нет надежды на успех, но я все-таки должна была попытаться, авось мне повезет. А потом появилась ты. – Впервые за последние минут десять она посмотрела мне прямо в глаза. – Ты пришла, и я поняла, что все это время ждала не напрасно. Надо было еще только немного потерпеть.

– Что вы хотите этим сказать?

– Когда я вернулась в этот мир и снова стала человеком из плоти и крови, я кое-что узнала – узнала, как спасти всех Зависших, как их всех освободить. – Ее лицо осветилось радостной улыбкой, и она сжала мои руки. – Вместе с тобой и этим амулетом мы можем избавить их всех от их страданий.

Мое сердце замерло. Она знала, что надо делать, знала, как спасти Кэллума, чтобы мы с ним смогли быть вместе! Он все-таки сможет вернуться в мир живых и соединиться со мной. Я едва не вскочила со своего стула. Как же я раньше не поняла, что она сможет нам помочь?

– Значит, и вы можете это сделать? Кэтрин сказала, что она может это сделать, но потом она утратила это воспоминание. По ее словам, она записала, каким образом это можно проделать, но если это знаете и вы, то мне уже не надо пытаться ее найти.

– Я долго ждала шанса это сделать, именно поэтому я и хотела поговорить с тобой. Настало время, когда Зависшие станут свободны.

– Но Вероника, это же чудесно! – невольно вскричала я, но тут же понизила голос, увидев, как другие посетители кафе повернулись и уставились на нас. – Как это произойдет? Что мне надо будет сделать? Когда мы сможем начать? Кэтрин не желала ничего мне говорить.

– Ну, это будет довольно-таки несложно. Нам нужны только ты, амулет я и все Зависшие, которые должны будут собраться вместе.

– И что произойдет тогда?

– Тогда, – начала она, с заговорщическим видом подавшись вперед, – мы все встанем в огромный круг: Зависшие, ты и я. Нам с тобой надо будет встать бок о бок, а затем, когда ты и я возьмемся за руки, ты сможешь направить энергию амулета по всему этому кругу. Если в нем будем находиться мы обе, это будет что-то вроде замыкания электрической цепи.

Мы одновременно посмотрели на амулет, на несколько секунд задержав на нем взгляды и глядя, как его темно-голубой камень сияет в свете галогеновых ламп кафе. Я почти чувствовала заключенную в нем силу.

– И это все, что мне надо будет сделать? Мысленно отправить из амулета заряд энергии? И нам больше ничего не понадобится?

Вероника воодушевленно закивала.

– Нет, не понадобится. Общими усилиями мы двое сможем это сделать. Мое ожидание подходит к концу; наконец-то я смогу освободить их всех.

Ее воодушевление в полной мере передалось и мне.

– Это великолепно. Вот только нелегко будет объяснить, как все эти люди внезапно оказались в реке, и надо принять меры, чтобы на всех хватило спасательных катеров и никто не утонул, но уверена, вместе мы сможем решить эту задачу!

Мой разум бурлил – какие замечательные открываются возможности, какие головокружительные перспективы! Кэллум может оказаться в нашем мире и рядом со мной уже через считаные дни. Я задыхалась от волнения, быстро обдумывая все те логистические проблемы, которые нам придется преодолеть. Я улыбалась, представляя себе, как буду стоять на берегу, когда Кэллум поднимется туда с одного из спасательных катеров, как мы с ним поцелуемся…

Мои мысли прервал голос Вероники:

– Алекс, кажется, я недостаточно ясно объяснила тебе ситуацию.

– В каком смысле? – спросила я, все еще улыбаясь.