— Тогда, боюсь, ты обречена на Энсфилд, — вздохнула Сара и опять взглянула на часы. — Ну вот, говорила же я, что не успеем. Мне еще надо купить молока по дороге на работу. — Сара встала. — До следующего вторника?

— Если только я не перееду в Калифорнию, — улыбнулась Роуз.

Роуз и Антон гуляли по Гайд-парку. Шарф наконец был куплен в «Селфриджес». Роуз решила, что «Маркс & Спенсер» не подойдет, и предложила встретиться на Оксфорд-стрит. Теперь они шли по парку. Был весенний день, свет и тень гонялись друг за другом по траве, деревья уже зазеленели. Самое время начать что-то новое.

— Хорошее место, — сказал Антон. — Здесь город может… дышать.

— Вообще-то, я здесь почти не бываю. Не заглядывала сюда несколько лет. Уже забыла, как тут много места.

— И все — чтобы купить шарф. Значит, хороший шарф, если привел нас сюда.

— Должна признаться: когда я предлагала встретиться на Оксфорд-стрит, то держала в голове, что вы наверняка не видели Гайд-парка.

— А-а! — улыбнулся Антон. — Все-таки это шарф привел нас сюда. Когда мама его надевает, я вспоминаю вас. — Он с любопытством посмотрел по сторонам. — Как много собак! Англичане так ими гордятся. У вас есть собака?

— Нет, мы кошатники, то есть любим кошек. Во всяком случае мой муж.

— Вон там большая собака и маленькая. Одна гонится за другой, а вон та женщина думает, что большая собака укусит ее ребенка. Она кричит на мужчину… Ого! Хозяева собак встают в стойку. Ага, он все-таки взял свою собаку. — (Они смеются.) — А теперь разговаривают, — продолжает Антон. — Может, даже станут друзьями.

— И проживут вместе долго и счастливо, как в сказках.

— Надеюсь. Возможно. Но, может, он просто спросил, где она взяла свою маленькую собачку. Он тоже хочет такую.

— Давайте все же остановимся на сказке, — предложила Роуз. — Присядем на минутку?

Они нашли свободную скамейку.

— Так много людей бегают, — сказал Антон. — Если люди не выгуливают собак, то они бегают. Мы одни здесь ничего не делаем.

— Мы приходим в себя после шопинга. Хотя бы вы. Мужчины ненавидят ходить за покупками.

— А вы просто добры с иностранцем, — кивнул он.

Она на минуту задумалась. Действительно ли все сводится к этому? Что-то не очень похоже.

— Я выучил новые слова, — похвастался Антон. — Иностранец, мигрант. Просить убежища. Но я не прошу убежища, я… экономический мигрант. Я это узнаю из радиопередач. Экономический мигрант — это лучше, чем просить убежище. — Он натянуто улыбнулся. — Кто просит убежища — они большая проблема. А экономический мигрант — это, может, даже хорошо для Англии. Собирать фрукты, работать на стройке.

— Или бухгалтером, — продолжила Роуз.

— Вы… вы всегда думаете о хорошем.

— Я оптимист, а не пессимист. Впрочем, не уверена. А ведь есть еще и реалистический подход. Что выполнимо, что возможно.

— Вот еще слова. Мне понравились вот эти: «оптимист» и «пессимист». А еще буду теперь говорить начальнику на стройке: «Давайте более реалистические задачи».

— А если он взорвется?

Антон изумленно уставился на нее.

Она рассмеялась:

— Это значит — а вдруг он разозлится? Вот вам еще одно новое слово. Ну, если поджечь что-то, а оно — бах! — и взорвется.

— Да-да, я понял! Взорвется. Нет, он… всегда одинаковый. Сделай то. Сделай это. Всегда один голос… всегда одинаково ходит. Когда он выгоняет кого-то, это просто. Идите, можете больше не приходить, спасибо, всего хорошего. Может, если бы он взорвался, было бы интереснее.

Между тем сгустились облака, упало несколько капель дождя.

— Вот мы и нашли для вас немножко… погоды. Вы ведь любите погоду, я помню.

— Такая погода скорее помеха для нас. Но мне кажется, неподалеку есть кафе. По крайней мере было, когда я заглядывала сюда в последний раз.

Они встали и быстро пошли.

— Да, — кивнула она. — Оно все еще тут.

— Это не «Старбакс», — заметил Антон.

— Нет, не «Старбакс». Но нам и не стоит зацикливаться на чем-то одном.

— Зацикливаться, — засмеялся он. — Нет. Но мне просто нравится «Старбакс».

«Мне тоже, — подумала она. — А раньше никогда не нравился».

Они пили кофе и смотрели на людей, бегающих трусцой, на собак, на дождь.

— Я знаю эту породу: немецкая овчарка, — сказал Антон. — Такие есть у нас на стройке. Охранная собака. Не очень приятная. А вот эти, с такими лапами… как ножка у маленького стула?

— Это таксы, — засмеялась Роуз.

— А вот эта, которая все время нюхает?

— Какая-то разновидность спаниеля.

— Спаниель. Ну вот, еще две породы знаю. А эта — маленькая белая собака?

— Думаю, терьер. Может быть, джек-рассел-терьер. Антон, породы собак — самая ненужная в мире информация.

— Разве есть что-то ненужное? — удивился он. — Все, что здесь, — тут он постучал себя согнутым пальцем по голове, — однажды будет нужно.

— Может быть, — пожала плечами Роуз. — Вот я совсем не интересуюсь собаками, а ведь вспомнила несколько пород, когда понадобилось.

— И мы могли поговорить о собаках. Это не нужно, но дает имена для меня всему здесь. Какое это дерево?

— Господи!.. Липа, должно быть. Вон те — точно липы. Я и в деревьях не слишком разбираюсь.

— Плохо, что я заставляю вас меня учить. Все. Больше никаких названий. Хватит. Когда ты иностранец, все время… ищешь, что еще узнать. Я должен узнать, как называется то и это. Как дети, — улыбнулся он.

— Да, я испытывала что-то подобное, когда была на каникулах за границей. В Греции. Так и хотелось кричать: «Помогите мне, я не знаю, что это за знак!»

— Вот, вы меня понимаете, — снова улыбнулся он.

— Разве что для вас это не каникулы, — заметила она. — Это… серьезно. Мне кажется вы очень… волевой человек. И смелый, — добавила Роуз.

— Смелый? — удивился он.

— Рядом с вами я чувствую, что моя жизнь была очень легкой.

— Вы чувствуете… неудобно? Простите меня.

— Нет-нет! Просто отчасти виноватой. Это вы меня простите.

Антон сокрушенно воздел руки:

— Мы пошли погулять, а теперь все повторяем: простите, простите. Что такое?

Он засмеялся. Роуз тоже.

— Глупо, — сказала она. — А прогулка и правда приятная, да и дождь кончается. Нам надо идти. Вы еще не видели Круглый пруд.

— На прошлой неделе я ходил вдоль реки. Как вы мне сказали. Я взял книгу и карту, шел далеко-далеко. Было хорошо.