Вновь изрыгнул дракон огонь и дым,

Кровавая его бесила рана;

Был небосвод подернут огневым

Подобием сернистого тумана;

Казалось, извержение вулкана

Свирепствует в долинах и в горах,

Дыханьем раскаленным урагана

Утесы превращая в дробный прах,

Распространяя мрак и страх в иных мирах[124].

Рыцарь отступает перед огнем и падает. В этот раз он оказывается у подножия древа жизни. Бальзам, струящийся по древу, спасает Рыцаря.

Дракон не может приблизиться к дереву; наступает ночь. Уна непрестанно молится о выздоровлении Рыцаря.

Наступает рассвет третьего дня битвы. К ужасу дракона, Рыцарь встает, полностью исцелившись

Рыцарь Алого Креста вонзает свой меч в пасть дракона:

Так пал дракон, и дрогнула земная

Твердь, по которой кровь его текла;

Так пал дракон, и туша кровяная

Была земле и небу тяжела;

Так пал дракон, как рушится скала,

Которую подтачивал упорный

Безжалостный прибой, пока дотла

Не разорил скалы Нептун злотворный;

Так пал дракон, как будто кряж низвергся горный.

И содрогнулся победитель сам,

Увидев неподвижную громаду,

Еще не веря собственным глазам,

Приблизиться к поверженному гаду

Едва решилась дева, чтобы взгляду

Открылся весь чудовищный массив:

Зверь, павший вопреки огню и смраду;

Героя нежно поблагодарив,

Уверилась она: Всевышний справедлив.

Дракон, пускающий газы: бурлеск XVII в.

Популярность возвышенной христианской поэзии Спенсера обусловила появление забавных пародий вроде похабных стишков «Дракон из Вонтли»[125]. Этот бурлеск впервые был опубликован в 1685 г., на протяжении нескольких веков сохранял свою популярность и даже лег в основу известной оперы Генри Кэри (1737) и романа Оуэна Уистера (1892). Автор оригинала насмехался над традиционными схватками с драконом, искажая их религиозный символизм и повествуя об абсурдных героях вроде высокомерного рыцаря в латах с шипами, из-за которых он походил на дикобраза, или пукающего дракона размером с троянского коня. В то время как благородные герои старинных легенд приканчивали дракона ударами верного меча, в «Драконе из Вонтли» хулиганистый воин наносит смертельный пинок в задницу монстру. И в заключительной строфе поэмы выясняется, что анус и был ахиллесовой пятой этого дракона.

В старинных мифах Геркулес

Убил дракона в Лерне,

На семь голов по паре глаз —

Четырнадцать, наверно.

Геракл был вооружен —

Дубинкой, в битве нужной,

А рыцарь Мур из замка Мур

Дракона с Вонтли победил[126],

Сражаясь безоружным.

Есть у дракона пара крыл

И хвост, как цеп шипастый,

И пасть огромную раскрыл

Драконище зубастый.

Длинные когти, и острые локти,

И сорок четыре железных клыка,

И с толстою шкурой, и с круглой фактурой[127]

Легко отразит нападенье стрелка.

Слыхали? — Семьдесят мужчин

троянский конь вместил.

Дракон размером был с коня

И полон злобных сил.

В один присест съел трех невест —

Никто не заступился,

Дракон жесток — в один глоток,

Ну чтоб он подавился!

Любой домашний скот мог съесть,

И дерево сжевать,

И, говорят, мог целый лес

Переварить — и спать.

Гуси-индейки иль церкви-скамейки —

Всё без остатка глотал.

Только ни в жисть не мог он разгрызть

Обломки острых скал.

В Йоркшире близ Ротерхэма[128]

Знакомые мне места;

Милях в двух-трех оттуда

И дальше в шагах с полста;

На вершине холма, где ограда видна,

Жилище Мэтью стоит,

На этом-то склоне схрон был драконий,

Вделанный прямо в гранит.

Иной твердил: «Дракон — колдун!» —

«Нет — дьявол!» — считали иные.

Он дым выдыхал через ноздри большие,

И сопли сочились гнилые.

Те сопли драконьи в колодец текли,

Подобно горящему бренди,

Случись харкануть или в речку сморкнуть

Дракону из этой деревни.

Отважный рыцарь рядом жил,

О нем гремела слава:

Боец на палках, кулаках, он оскорблял всех и дразнил

Налево и направо.

За хвост и за гриву коней он игривых

Руками хватал и до смерти мотал.

И в настроении гневливом

Он целиком коня съедал.

Сожрал дракон и трех невест,

Я раньше поминал.

И вот крестьяне этих мест

Идут в приемный зал.

Отважный рыцарь Мур, хозяин замка Мур,

Никем еще в бою не победим,

Дракона победи, несчастья отведи,

Тебя мы щедро отблагодарим!

«Ну нет, — он рёк, — что мне оброк?

Я одинок и вдов,

Хочу я жениться — ищите девицу

Шестнадцати годов.

Шуструю и ловкую, с темною головкою,

С кожей белоснежной и с румянцем нежным.

Ночью чтоб меня любила

И на битву проводила».

Женитьбу справив, он готов

С драконом тем сразиться;

И он отправился в Шеффилд[129],

Чтоб там вооружиться;

С шипами латы заказал с насечкою стальной,

Шипы снаружи, не внутри, и дюймов шесть длиной.

В таком обличье боевом

Увидь его хоть раз,

Могли подумать вы, что рыцарь был

Как дикий дикобраз.

Перепугал он всех зверей, перепугал людей,

Котов, собак, коров, свиней;

Он на чудовище похож —

Как странный экзотичный еж.

Чтоб лучше видеть этот бой

Все влезли повыше:

На трубы, ветки и дома,

На церкви и на крыши.

Придавши храбрости себе,

Чтоб сделать бой коротким,

Шесть кружек эля выпил он

И кварту крепкой водки.

В сраженье силы и ума

Исход вам и не снился,

И вот наш хитрый рыцарь Мур

В колодце затаился.

Он знал, что дракон взберется на склон,

Чтоб выпить воды из колодца.

И вот он дождался, и с воплем поднялся,

И начал с драконом бороться[130].

«Ты что, очумел? — дракон заревел, —

Напиться ты мне помешал!»

Напрягся и сразу он выпустил газы,

И как же он сильно