Однако отношения между Стамбулом и Меккой не были безоблачными. Османы хотели самостоятельно вершить правосудие в Хиджазе. По традиции, главный судья (кади) Мекки принадлежал к шафиитскому мазхабу. Приверженцы аш-Шафии доминировали в Западной Аравии. Должность главного судьи передавалась в одной мекканской семье из поколения в поколение. Но Селим I прислал нового кади из Стамбула. Мекканцы были недовольны.

Еще одна сторона латентного конфликта заключалась в том, что османы являлись суннитами. Они ненавидели шиитов, коих в Мекке было немало. Ненависть имела политические причины. Еще в 1501 году шах Исмаил I, основатель династии Сефевидов, провозгласил себя шахиншахом (императором) Персии и сделал шиизм своей государственной религией. Между Османами и Сефевидами началась длительная борьба за господство в мусульманском мире. Турецко-персидские войны чередовались с периодами напряженного затишья. Эта напряженность вызывала ожесточенные споры между суннитскими и шиитскими улемами и юристами в Мекке, которые обвиняли друг друга в ереси.

Позже у османов появилась возможность объединить два основных направления в исламе – суннизм и шиизм. В 1736 году на персидский престол взошел Надир-шах. Он гордился своим тюркским происхождением и потому обратился к султану Махмуду I с конструктивным предложением. Оно состояло в следующем: Надир-шах признает Махмуда халифом, а Махмуд признает мекканских шиитов пятым мазхабом – наравне с шафиитским, ханбалитским, ханафитским и маликитским. Стамбул с негодованием отверг это предложение. Таким образом, была упущена прекрасная возможность объединить ислам и положить конец многовековой вражде среди мусульман.

Третья причина османо-мекканских разногласий коренилась в том, что султаны не смогли полностью защитить пилигримов. Задабривание бедуинов и строительство крепостей не принесли желаемых результатов. Сегодня большинство правоверных прилетает в Мекку и Медину на самолетах либо приплывает в Саудовскую Аравию по морю. Но в прошлом хадж длился от 1,5 до 9 месяцев и был связан со смертельными опасностями. Днем пилигримы сгорали под палящим солнцем, ночью – мерзли в пустыне. Они умирали от болезней, голода и жажды. На них нападали бедуины. Последние, по свидетельству Ибн Джу-байра, руководствовались поговоркой: «Нам – деньги, паломникам – их души!» И османы ничего не могли изменить.

В XII веке Ибн Джубайр пришел к неутешительному выводу: «Та из стран ислама, которая больше всего достойна быть очищенной мечом и лишенной грязи и скверны через кровь, пролитую на пути Аллаха, – это страна Хиджаза, где жители отреклись от чистоты ислама и посягают на добро и кровь паломников… Путь этот для едущего опасен и полон превратностей… А Дом Аллаха теперь в руках людей, которые считают его источником запрещенных доходов и делают его причиной для разграбления имущества и его незаконного присвоения и для вымогательств у паломников, и ввергают их в унижения и несчастья этого мира».

С момента написания этих строк до установления в Хиджазе османского господства минуло более 300 лет. Однако даже могущественным османам не удалось разрушить традиционную систему Мекки. Хадж был настолько опасным, что султаны никогда не ездили в Город Аллаха. Единственным членом Османской династии, совершившим паломничество, стал Джем – младший сын Мехмеда II, Он пытался оспорить престол у своего брата Баязида II, но потерпел поражение и покинул Турцию. Будучи в бегах, Джем отправился в Мекку. Легенда гласит, что во время хаджа у него зажила старая рана, полученная в битве с армией Баязида.

Истории о правоверных, которые исцелились в Мекке от тяжелых недугов, занимают особое место в сокровищнице ближневосточных преданий. Но султанов не прельщало волшебство хаджа. Риск был слишком велик. Правитель Порты представлял собой очень крупную добычу. Лишь в 1923 году Мехмед VI решил повторить путешествие Джема. Но и он не смог закончить хадж по соображениям безопасности.

Поэтому османские султаны поступали с Меккой так же, как ведут себя вечно занятые родители по отношению к ребенку. Они откупались от священного города, В Хиджазе реализовывались грандиозные проекты, о которых остальной Ближний Восток не мог и мечтать. Когда дело касалось Мекки, османы не жалели ни сил, ни времени, ни денег. Они делали всё, чтобы завоевать доверие мекканцев. Но Город Аллаха находится далеко от Стамбула. Инженеров и рабочих не хватало. Климат Западной Аравии был довольно суров. Эти и другие объективные факторы означали, что на реализацию султанских планов уходили десятилетия.

Первые трудности начались уже в 1557 году. Мекка снова страдала от нехватки воды. Шариф попросил о помощи Сулеймана I. Руководство работами было возложено на османского наместника Египта. Он привез в Мекку лучших специалистов из Анатолии, Дамаска и Алеппо, а также 50 тысяч динаров. Деньги пожертвовала Хатидже-султан – сестра Сулеймана.

Инженеры решили вырыть канал до колодцев, прокопанных в VIII веке по инициативе принцессы Зубейды. Рабочие сразу наткнулись на каменные пласты, которые не удавалось пробить или разрезать. Попытки их расплавить ни к чему не привели. Было израсходовано огромное количество топлива. Так продолжалось 10 лет. Прогресс оказался незначительным. Дрова в Мекке и ее окрестностях закончились. Инженеры измучились. Несколько рабочих умерли от жары и истощения.

В 1566 году Сулейман назначил нового руководителя. Тот получил еще большую сумму от Хатидже-султана, но тоже не справился с задачей и скончался от нечеловеческих условий труда. Мекканцы роптали. Тогда Сулейман привлек к работам Касим-бея, губернатора Джидды. Наконец в 1571 году канал был готов. Это произошло через пять лет после смерти султана и через несколько месяцев после смерти Касим-бея. Общие затраты составили баснословную сумму – 501 тысячу динаров.

Тем не менее при жизни Сулеймана I интересовало не столько водоснабжение Мекки, сколько расширение Аль-Харам. Такое важное задание мог выполнить лишь Мимар Синан (1490–1588) – гениальный османский архитектор, прозванный «турецким Микеланджело». В 1558 году Синан закончил великолепную мечеть Сулеймание в Стамбуле и спустя год приехал в Мекку. Мы не знаем, сколько времени он провел в Городе Аллаха. Но зодчий восстановил несколько акведуков, составил план реконструкции святилища, заменил потолок Каабы, демонтировал и заново вымостил матаф (зону обхода вокруг Дома), а также построил минарет. Аль-Харам стала единственной мечетью в мире с шестью минаретами. Довольный Сулейман отправил в Мекку серебряную дверь для Каабы и роскошный мраморный минбар – кафедру, с которой имам читает хутбу.

Однако у Синана было слишком мало времени – и слишком много проектов в Анатолии. Старик покинул Хиджаз, понимая, что не успеет сделать все, что хотел. Работу предстояло завершить Седефкару Мехмеду Are (1540–1617) – талантливому ученику Синана.

Мехмед Ага был столь же опытен, как и его учитель. Он получил прозвище «Седефкар» («Ювелир»), ибо изначально специализировался на инкрустации перламутром. В октябре 1606 года Селим II (сын Сулеймана) назначил Мехмеда Агу главным архитектором Османской империи.

В 1609 году Седефкар начал возводить знаменитую Голубую мечеть (Султанахмет) в Стамбуле. Он действовал по распоряжению Ахмеда I (правнука Селима II). Согласно преданию, зодчий не расслышал приказа султана. Поэтому вместо мечети с «золотыми» (по-турецки «алты») минаретами он спроектировал мечеть с шестью (по-турецки «алтын») минаретами. Мекканцы сочли это попыткой принизить значение Аль-Харам. Ахмед хотел разрушить один минарет Султанахмет. Но потом он придумал иной способ уладить конфликт. Султан велел пристроить новый минарет к Заповедной мечети. Мехмед Ага отправился в Мекку. Ему предстояло вернуть Аль-Харам утраченное преимущество и закончить дело Синана.