Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С ней теперь стало так сложно. Мы перестали понимать друг друга. Без Дженни и отца в качестве буфера мы даже поговорить не можем без упреков.
Хотя вполне вероятно, дело только во мне. Не знаю. Но в одном я уверена: в доме я сейчас просто не в состоянии находиться. Меня сразу охватывают тягостные эмоции. Странно находиться там без отца. Даже не представляю, вернется ли все на круги своя, будет ли это место вновь когда-нибудь приносить ощущение спокойствия, уюта. Сейчас пустые комнаты похожи на психлечебницу, где мы с мамой – единственные пациенты.
Так грустно осознавать, что даже в «Старбаксе» ты чувствуешь себя комфортнее, чем в собственном доме. Лекси работает в забегаловке «Тако Белл» пять дней в неделю, и сегодня как раз ее смена, так что я поудобнее устраиваюсь в укромном уголке моего Кофелэнда и открываю книгу.
Не успеваю я прочесть и нескольких страниц, как на столе вибрирует телефон. Я переворачиваю его и открываю новое уведомление в Инстаграме.
Миллер Адамс подписался на ваши обновления.
Я просматриваю надпись несколько раз, прежде чем до меня доходит его смысл. Неужели Шелби опять его бросила? И это попытка ей отомстить?
На губах появляется неуверенная улыбка, но я тут же подавляю ее усилием воли, так как на ум приходят неприятные воспоминания. Забирайся ко мне в машину. Нет, лучше уходи. Давай будем друзьями в Инстаграме. Нет, я передумал. А, нет, все же снова друзья.
Я не собираюсь радоваться, пока точно не выясню, какого черта происходит. Я открываю директ, так как номер Миллера я удалила, и пишу сообщение.
Я: Только не говори, что тебе снова разбили сердце.
Миллер: Думаю, теперь это сделал я.
Сейчас улыбка у меня расползается практически до ушей, и подавить ее никак не удается.
Миллер: Чем занимаешься?
Я: Ничем.
Миллер: Можно заехать в гости?
Куда бы я его точно не хотела приглашать, так это в наш сумасшедший дом.
Я: Встретимся в «Старбаксе».
Миллер: Уже бегу.
Я опускаю телефон и снова берусь за чтение, хотя и не уверена, что смогу сосредоточиться. Но это и не имеет значения, потому что пять секунд спустя Миллер придвигает к моему столику свободный стул и садится, перевернув его спинкой вперед. Я прижимаю книгу к груди и бросаю на парня внимательный взгляд.
– Ты уже был здесь?
– Ага, – ухмыляется он. – Стоял в очереди, когда увидел тебя.
Значит, он наверняка заметил мою улыбку, словно у полной идиотки.
– Похоже на вторжение в личное пространство.
– Я не виноват, что ты не обращаешь внимания на происходящее вокруг.
Он прав. Когда я здесь, то полностью отключаюсь от внешнего мира. Иногда я могу два часа подряд читать, а подняв голову, удивиться, что нахожусь не в своей спальне.
Я кидаю книгу в сумку и отпиваю кофе. Затем откидываюсь на спинку стула, не сводя взгляда с Миллера. Он выглядит гораздо лучше, чем раньше. Не сломленным, как в прошлый раз. А даже слегка самодовольным. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы он осознал, как скучает по Шелби, и снова отписался от меня?
– Даже не знаю, насколько мне нравится быть твоим запасным планом на случай расставания с основной подружкой.
– Но ты не запасная, – мягко улыбается парень. – Мне нравится беседовать именно с тобой. И теперь, когда у меня нет девушки, я могу наслаждаться твоим обществом, не испытывая чувства вины.
– Но ты только что описал резервный план. Когда главное направление не срабатывает, можно перейти к следующему по значимости.
Бариста выкрикивает имя Миллера, но тот еще несколько секунд не сводит с меня глаз, прежде чем направиться за заказом. Когда он возвращается, то полностью меняет тему разговора.
– Не желаешь прокатиться? – Адамс отпивает кофе.
Не представляю, каким образом симпатичный парень, потягивающий напиток из стаканчика, может стать совершенно неотразимым. Но происходит именно это. Я просто не в состоянии отказать ему, поэтому поднимаюсь и хватаю сумку.
– Конечно, почему бы и нет.
* * *
Если не считать парня по имени Аарон, с которым я встречалась несколько раз без ведома родителей, я никогда раньше не была на свидании. Не то чтобы я расцениваю времяпрепровождение с Миллером как романтическое, но не могу удержаться от сравнения прежнего опыта с нынешним. Мама с папой меня так опекали, что я не стала ставить их в известность об общении с тем парнем. Мы договорились, что я начну ходить на свидания не раньше шестнадцати, но даже после того, как я стала достаточно взрослой, мысль о необходимости предварительного знакомства потенциального кавалера с семьей ужасала меня до крайности. Поэтому я просто назначала встречи без их ведома с помощью Лекси.
Мой опыт подсказывает, что тишина на рандеву – плохой знак. Поэтому желательно заполнить ее маловразумительными вопросами и вытерпеть еще менее вразумительные ответы, чтобы получить возможность поцеловаться в конце вечера.
Но чем бы мы ни занимались с Миллером, это нельзя назвать свиданием. Даже близко к нему не стояло. Мы не обменялись ни словечком с тех пор, как оказались в его пикапе, а прошло уже более получаса. Он не терзает меня нежелательными расспросами, я же в свою очередь не заставляю его рассказывать про разрыв с Шелби. Мы просто слушаем музыку, наслаждаясь молчанием.
И мне это нравится. Пожалуй, даже больше, чем сидеть за уютным угловым столиком в «Старбаксе».
– Автомобиль раньше принадлежал дедуле, – нарушает затянувшуюся тишину Миллер. Но это меня не раздражает. Мне действительно интересно, почему он водит такую развалюху, хочется услышать стоящую за этим историю. – В двадцать пять лет он купил его совсем новеньким. И ни разу с тех пор не менял машину.
– Сколько миль она проехала за все время?
– До того, как все детали сгнили и потребовали замены, на счетчике было больше двухсот тысяч. Теперь… – Адамс поднимает руку, чтобы посмотреть на панель управления. – Девятнадцать тысяч двести двенадцать миль.
– Твой дедушка до сих пор ездит на пикапе?
– Нет, – качает головой Миллер. – Он сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль.
– Мне так не показалось.
– У него обнаружили рак. – Парень потирает щетину на подбородке. – Доктора говорят, жить ему полгода максимум.
Эта новость словно удар под дых, а ведь я практически незнакома со стариком.
– Ему нравится притворяться, словно ничего не произошло, – продолжает Миллер. – Что он в порядке. Но я вижу, ему страшно.
Мне становится любопытно узнать больше о его семье. Какой была его мать и почему мой папа так сильно ненавидел его отца.