– А что врачи говорили?

– Сказали, что Сонечка нормальная, разве что так контролирует свои эмоции, что может показаться, будто она каменная. На всякий случай, если вдруг возьмешь ее к себе, про мужа вопросов не задавай, про сына сколько угодно. И вообще у нее странное представление о семье, как о стае: для нее сын Петя, моя дочь Вика, Ирина Петровна и соответственно я – это одна семья, то есть одна стая, где все преданы вожаку и каждый готов отдать жизнь за него и за любого члена стаи.

– Вожак – вы, конечно.

– Не уверен. Мне кажется, что вожаком она считает себя, а потому следит за порядком, за отношениями внутри семьи. Она чувствует настроение каждого… Она же и тебя просветила, как рентгеном… Прочитала наше к тебе отношение, а главное, она следила за Викой. То есть ты для нее теперь тоже наш. Ну как, берешь ее к себе?

Почему-то Владимир Васильевич вдруг захотел отказаться, но зачем-то ответил:

– А куда мне деваться? И потом, другую работу она вряд ли найдет.

– Ну почему? Она может устроиться на удаленке. Она очень хороший программист. Может набирать вслепую тексты, да с такой скоростью, что не всякая профессиональная машинистка за ней угонится.

– Беру, беру, – поторопился еще раз заверить Высоков, надеясь побыстрее закончить разговор.

– Ну вот и отлично. Значит, она к тебе придет завтра. А в пятницу у тебя важное мероприятие…

– Какое? – не понял Владимир Васильевич.

– Заседание твоего суда. Прости, неправильно выразился. А свое мероприятие мы проведем через неделю. Я сгоняю в столицу, представлюсь новому начальству, потом вернусь сюда, чтобы забрать манатки и жену… И где-нибудь в субботу закатим сабантуйчик в загородном доме по поводу моего нового назначения… Народу будет много, но как-нибудь разместимся. Площадь участка позволяет. Столов поместится много… Тебя жду обязательно… Чуть не забыл… Заболтался с тобой, а главного не сказал. Но, может быть, ты в курсе: на предстоящий процесс генеральная прокуратора присылает своего сотрудника из управления по надзору за соблюдением федерального законодательства.

– Зачем? – удивился Высоков. – У нас своя городская прокуратура имеется; на суде обвинение представляет советник юстиции Мелешкин: говорят, он парень хваткий, да я и сам так о нем думаю. Зачем еще один?

– Как зачем? А может, они этому Мелешкину не доверяют? А может, тебе не доверяют… Один прокурор или два – какая разница. Хотя чем больше, тем лучше: защиту Качанова представляют аж три адвоката – пусть будет и от нападения побольше народу – два прокурора. Шучу, конечно, не для нападения, а для обвинения. Один для собственно обвинения, а второй для надзора. Процесс, сам понимаешь, резонансный для всей страны, ведь не абы кого судим, а одного из лидеров преступного мира, который ушел в тень и долгие годы ускользал от заслуженного наказания. Тебе ли мне объяснять! У тебя к тому же и личный счет имеется к этому уроду. Не забывай!

И почти сразу позвонил Сперанский и сказал, что из генеральной прокуратуры приедет их человек…

– Из управления по надзору за соблюдением федерального законодательства, – не дал ему договорить Высоков, – уже знаю.

И снова раздался звонок, на сей раз беспокоил водитель, который сказал, что уже вернулся.

– Женщину довез, – добавил он, – очень интересная женщина. Красивая, конечно, но она как снежная королева – холодная какая-то. Мне вообще показалось, что она номера машин, что нам встречались, считает, складывает, что ли, прибавляет один к другому.

– В каком смысле? Не понял.

– Да и я не понял, – попытался объяснить Анатолий, – но она смотрит на номера, и у нее губы едва заметно шевелятся.

Он вдруг засмеялся.

– Что смешного? – удивился Высоков.

– Вы извините, но анекдот вспомнил. Назначили нового председателя городского суда. Он решил осмотреть все здание, заглянул в один зал и увидел одиноко стоящего человека. Спрашивает: «А кто это»? «Да это адвокат, который умер во время своего выступления на процессе». «Когда умер? – «Два месяца назад!» – «А чего же вы его не захороните?» – «Так у него губы шевелятся». Смешно правда?

– Это вам Сперанский рассказал?

– Ну да… То есть не мне, но я в это время за рулем его машины сидел и слышал. А как вы догадались?

– Просто Николай Степанович – самый веселый судья в мире.

Про него действительно рассказывали чуть ли не анекдоты. Однажды Сперанский рассматривал дело об ограблении и попытке изнасилования. Адвокат подсудимого принес справку от врача, в которой утверждалось, что подсудимый уже два года проходит курс лечения от импотенции, следовательно, попытки изнасилования не могло быть. И зачитывая решение суда, Николай Степанович заявил, что два года – маловато, а потому он назначает подсудимому курс лечения – восемь лет в колонии строгого режима. И добавил, что врачей там много и методы у них исключительно передовые.

Они дружили втроем: Сперанский, Колодин и Высоков-старший. Сперанский и назвал Василия Николаевича Вася Неприкосновенное Высочество. Теперь Николай Степанович называет своего бывшего друга Колодина ренегатом. Но Олег Ильич живет в тесной однушке, а у Сперанского большая квартира в городе и кирпичный особняк в Комарово. И для обоих Владимир как сын, по крайней мере, оба они так утверждают. Николай Степанович даже заявил, что очень скоро уйдет на пенсию и рекомендует на свое место сына погибшего друга…

Но об этом лучше не думать. Сейчас главное – это Настя. В субботу они пойдут подавать заявление, а потом начнут готовиться к свадьбе.

День тянулся медленно, а после обеда состоялось заседание квалификационной коллегии судей, которое шло медленно и скучно. Очень долго зачитывал свою речь Николай Степанович, хотя сводилась она к тому, что в целях повышения квалификации, а также морального облика судей необходимо провести в самое ближайшее время переаттестацию… Каждая последующая фраза предсказывалась с точностью до запятой, но Владимир Васильевич, чтобы не заснуть, пытался угадать, что будет сказано дальше. «Квалификационная коллегия судей наделена властными государственными полномочиями, что позволяет нам повысить уровень независимости и беспристрастности выносимых судебных решений… Кодекс чести судьи является для всех нас планкой…»

Сидеть неподвижно было невыносимо; Высоков рвался домой, представлял, как он войдет в квартиру, где ждет его прекрасная девушка в легком, воздушном, невесомом как летний ветерок платье…

– Ты что, заснул? – толкнул его в бок сидящий рядом судья Иванов.

– Запоминаю, – ответил тихо Владимир Васильевич, – не мешай.

Он посмотрел на сцену и с высоты своего роста увидел, что сидящая перед ним судья Валентина Ивановна Кочергина на экране своего смартфона раскладывает пасьянс «паук»…

На следующее утро, провожая его, Настя сказала, что нашла себе работу. Или почти нашла. Она с самого начала не хотела сидеть на шее у любимого человека, искала вакансии в солидных компаниях. На прошлой неделе она отправила свое резюме в одну очень приличную компанию, и сегодня ее вызвали на собеседование.