потемнели, глядя на нее.

Грубой хваткой он притянул ее к себе, сжал запястья, заводя их на назад и поворачивая Марго спиной. Темнота поглотила ее, треск стекла под ногами слился с горячим дыханием Вестника, что склонялся над ней.

Он прожигал ее насквозь загоревшимся внутри огнем, она чувствовала исходящий от него жар. Выверенные, сильные пальцы касались шеи, изучая каждую пульсирующую жилку, в то время как воздух вокруг оставался таким же холодным.

Филипп возвышался над ней, словно многовековой дуб, закрывающий своими ветвями беззвездное небо. Всепоглощающий, он пробуждал внутри нее неотвратимую страсть, врезался в ладони жесткими касаниями, вместе с тем свободной рукой изучал покрытую мурашками кожу плеч.

Мужчина блуждал пальцами по краю платья до тех пор, пока девушка не услышала звон ударяющихся о деревянный пол пуговиц. Прикосновения обжигающих рук прекратились в одно мгновение, ткань плавно спустилась к ее ногам. Марго ощутила на коже пронзительный холод, словно стая ветров в один момент набросилась на тело, что превратилось в единую болевую точку, не имеющую ни начала, ни конца.

Глава 32

Марго

Пряди золотых волос, прежде убранных в прическу, беспорядочно прилипли к влажной, дрожащей спине. Девушка затаила дыхание и замерла, чувствуя на себе внимательный взгляд. Ей нестерпимо хотелось, чтобы он вновь коснулся ее кожи, окутал горячим дыханием, но вместо этого мужчина молча смотрел на нее, и этот момент, казалось, длился вечно.

— Скажи мне, что происходит в этом чертовом доме?

Сердце бешено колотилось, разрывая грудь изнутри, узоры на обоях поплыли перед глазами, стоило Марго провести по ним пальцами. Она покачала головой, поджав губы, и развернулась к Филиппу лицом. Колющее желание пронзало ее, глаза горели от жажды, в одно мгновение она оказалась в его объятиях, вновь скованная между мужским телом и твердой стеной, что больше не приносила дискомфорта, врезаясь в точеные лопатки.

Его огонь забирался под кожу вместе с пальцами, сжимающими острые изгибы бедер и нашедшими пристанище на мягкой, тяжело вздымающейся груди. Он топил ее в обжигающем поцелуе вкуса пьянящего виски и кипящей крови, а она забывала о необходимости дышать, вздрагивая при малейшем движении его рук.

Покрасневшая кожа горела под грубыми пальцами, мужчина изучал каждое слабое место, блуждал взглядом голодного волка, касался зубами тонкой кожи ключиц, упиваясь биением пульса. Его жадные, полудикие прикосновения оставляли следы и выбивали последний воздух из легких.

Она таяла в его руках, подобно снегу, пронизывая саму глубину мужского тела, заполняла каждую клетку, вынуждая избавиться от одежды. Холодный сквозняк гулял между ними, но не был способен остудить раскаленные тела. Филипп спустился ладонью по ярко выраженной лестнице ребер вниз, миновал дрожащий живот и остановился на тех линиях и тайных изгибах, что были подвластны только ему.

Сдавленный стон вырвался из груди, Марго выгнулась, когда мужчина сжал рукой ее волосы, позволяя себе играть с ними, запутывать, вдыхать их запах. Вторая ладонь соскользнула с внутренней части бедра, касаясь пульсирующих губ, ведя по ним с легким нажимом, тем самым позволяя ощутить на языке влажный привкус.

Ее вымученный взгляд встретил его, прежде чем он вновь вовлек девушку в поцелуй и поднял, отрывая от земли. Он обжигал кожу горячим дыханием, что отзывалось жжением внизу живота.

— Ты — мой, — практически неразборчиво прошептала девушка, обвивая замерзшими ногами бедра Филиппа.

Его стальные глаза на время застыли на покрывшихся румянцем участках шеи, руки больно сжали талию, когда он опустил Марго на жесткий матрас. Острый взгляд скользил по ней словно лезвие ножа, проникал в саму суть, прожигая каждую часть тела по отдельности.

Он развел ее колени в стороны и сжал ладонью пылающую кожу бедра, наслаждаясь исходящим от девушки жаром. Пальцы въедались в нее, вызывая дрожь, свободной рукой мужчина завел ее запястья за голову и вошел одним несдержанным толчком. Короткий скрип разорвал тишину, — он отозвался в пульсирующих висках ударом, смешиваясь с тяжелым дыханием пары.

Его движения были мучительно медленными, тягучими, будто оплавленный воск или же патока, растекающаяся по ногам и проникающая в вены вместе с огнем. Поцелуи впитывались в кровь, он сминал ее губы почти яростно, блуждал вдоль скул и груди, оставляя алые следы.

Она едва сдержалась, чтобы не качнуться ему навстречу, но Филипп приковал девушку к кровати под тяжестью своего тела и ускорился, опьяняя Марго окончательно. Каждая крупица тела — оголенный нерв, к которому мужчина прикасался своим дыханием, ощущения — острые осколки разбившегося стекла.

Внутри все бурлило, сбивалось, мешая сделать желанный глоток воздуха. Вокруг не было ничего — оставались только чувства, обжигающие поцелуи в смешении с ненасытными толчками. Он посмотрел на нее раскаленным взглядом, проливая на кожу ртуть, сжимал запястья, снова и снова пронизывая тело.

Она могла лишь гореть, сходить с ума от бурлящей в венах крови, будто та жаждала вырваться наружу, разъесть плоть кипящем огнем и одновременно заставить чувствовать жизнь в каждой клетке тела. Искусанные губы отдавали сладостью, рука Филиппа обвилась вокруг шеи, напоминая о необходимости дышать — снова и снова, — ледяная дрожь от студеного воздуха, пробегающая по позвоночнику, вынуждала еще плотнее прижиматься к раскаленному мужчине.

Он посмотрел на нее взглядом, граничащим с безумием, и выпрямился. Ладонь скользнула по шее вниз, минуя рвано вздымающуюся грудь. Вестник нахмурился, осматривая в полумраке сине-сиреневые созвездия на ребрах, оставленные грубыми пальцами.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Марго вновь притянула его к себе и поцеловала. Его рука двинулась ниже, распаляя девушку еще сильнее, доводя до исступления, пока мир вокруг не перестал существовать. Тяжелое дыхание с примесью тихих, низких стонов заполнило комнату, Филипп вновь прижался к ней всем телом прежде, чем отстраниться, и снова взглянул ей в глаза.

Выражение ее лица стало еще более измученным, но легкая улыбка окрасила его. Мужчина коснулся бледной кожи щеки, поглаживая подушечками пальцев, прошелся по скуле к губам и остановился. Его долгий взгляд словно искал что-то в глубине серых глаз девушки.

— А ты моя, — хриплый шепот растекся по постели, возвращая к реальности.

Марго коротко кивнула и посмотрела в окно, где темнота постепенно заполоняла все пространство, лишая возможности что-то разглядеть. Комната медленно тонула в ночи, приобретая все более непривлекательный вид. Она погладила мятую простынь и глубоко вздохнула, по-прежнему ощущая на губах вкус Филиппа.

— Мне нужно вернуться к Марии, — девушка села на кровати, стараясь унять дрожь в теле и жар, до сих пор поглощающий ее.

Он смотрел на нее какое-то время, после молча поднялся и зажег настольную лампу. Помещение приобрело медовый оттенок,