– Да, я понимаю, о чем ты…

Сирил в ярости заскрипел зубами.

– Интересно, а правду ли говорят о его порочных привычках?

– Я об этом вот что думаю… Если мужчина такой красавчик, то дамы сами бросаются ему на шею. И будь он хоть самим дьяволом – мне было бы все равно. Такому достаточно бросить взгляд в мою сторону, чтобы я сразу же задрала юбки.

– Знаешь, а я думаю, что мистер Дейвентри добрый человек. Не каждый захочет навестить парализованного старика. Жаль, что бедняге Джерому пришлось отказать своему бывшему господину. Похоже, кроме старого Джерома и мистера Николаса никого не волнует, жив старик или уже помер. Во всяком случае, будущего графа это точно не беспокоит. И знаешь, я тебе скажу так: странный он какой-то, злой и холодный, будто душа у него заледенела.

– Да и ее светлость состояние муженька ничуть не волнует. – Женщина презрительно фыркнула. – Но если мистер Дейвентри в своих соблазнительных панталонах будет приходить сюда с визитами… Хм… Тогда, может, что-то изменится к лучшему. Уж я бы против его визитов не возражала…

Женщины громко захихикали, и вскоре их голоса затихли в глубине коридора.

Только теперь, когда они ушли, Сирил вдруг обнаружил, что весь трясется, яростно вцепившись в собственные волосы. Страшная неконтролируемая ярость пронзила все его существо, затуманила мысли и разум, не оставив ничего, кроме жажды мщения.

«Как он посмел?! Как посмел?!» – мысленно восклицал молодой человек. Ему хотелось немедленно нанести ответный удар. Да, необходимо было отомстить тому человеку, который довел его, уже почти графа, до такого унижения. Он докажет наглецу, что тот не имел права вторгаться в его жизнь. Значит, Николас думает, что может запросто войти в парадную дверь… Думает, что может свободно дефилировать по Рэйвенсволку, сводя с ума и развращая служанок одним своим присутствием. Мало того, что кузен женился на швее, так он хочет и всех остальных заполучить! Неужели кузен думает, что может заявиться в Рэйвенсволк – и тотчас восстановить свое былое положение? Нет, этому не бывать! Такого не должно произойти. А Джорджия… Очень скоро она тоже заплатит за свою наглость. Неужели нищая портниха будет отдавать приказания ему, Сирилу? К тому же она имела дерзость отказать ему, а потом сбежала с распутным кузеном. Что ж, будущий граф и хозяин Рэйвенсволка заставит ее очень пожалеть об этом.

Николас уткнулся лицом в подушку, потом выругался сквозь зубы и перекатился на спину, пытаясь снять напряжение в паху. Всю ночь он мучился таким образом. А ужин накануне был настоящим адом… Ох, Джорджия!.. Черт возьми, один только взгляд на нее приводил его в возбуждение. Но хуже всего было ночью – она прошла в адских мучениях…

Он с самого начала знал, что хочет эту женщину. Да-да, он хотел ее, как любой нормальный мужчина захотел бы такую женщину, как Джорджия. Но теперь кое-что изменилось… Теперь он не только хотел ее, но и отчаянно нуждался в этой женщине. Он нуждался в женщине, плакавшей над его полуразрушенным домом и пытавшейся возродить погибший сад. А кто еще мог бы подарить ему на Рождество такого замечательного щенка? Да, Рэли был обычной дворняжкой, но все же он оказался едва ли не лучшим подарком в его жизни. А какая другая женщина стала бы возражать против новых платьев и радовалась бы как чему-то необыкновенному отрезам ткани, из которых потом сшила не только платье для себя, но и рубашки для мужа? Женщина, которая шьет для него… рубашки? Однако он ценил эти рубашки так, словно они были доставлены от самого модного лондонского портного. Впрочем, они были ничуть не хуже.

Ради нее он жил в бедности – и все же впервые за долгие годы почувствовал себя по-настоящему живым, почувствовал, что его жизнь наполнилась смыслом. Джорджия заставляла его смеяться, иногда сердила, порой расстраивала… и очень часто удивляла. Вернувшись домой, он сразу же оказался в водовороте неприятнейших событий, почти не дававших возможности перевести дух, но, к счастью, у него появилась Джорджия. Конечно, эта женщина была постоянной головной болью, но вместе с тем – и спасательным тросом. Да-да, именно так, потому что уже почти два месяца он не тонул во сне и не захлебывался в волнах…

Николас перевернулся на бок, в очередной раз проклиная столь не вовремя возникшую эрекцию, ставшую его почти постоянной спутницей – словно зубная боль, она всегда приходила некстати и подолгу его терзала. И, как зубная боль, она немного отпускала, если не думать о ней. Так что лучше думать о крыше. Нет-нет, об этом он и так постоянно думает. Поэтому он будет думать о своих коммерческих делах. Наверное, следовало бы еще раз проанализировать последние отчеты. Цифры казались весьма многообещающими, и прибыли снова начали расти…

Николас невольно застонал. О, Джорджия! Ему срочно требовалась Джорджия.

Час спустя она действительно пришла к нему.

– Николас, проснись, – вполголоса звала она, трогая его за плечо.

Он резко приподнялся и сел, решив, что ему все-таки опять приснился этот проклятый сон. Но дышал он совершенно спокойно, а голова была абсолютно ясная.

– Джорджия, что ты здесь делаешь?

Николас дотронулся до ее руки, словно желая убедиться, что она – не призрак и не плод его воображения. Он не мог поверить своей удаче. Середина ночи, Джорджия в его спальне, а он – в постели. И ведь это не сон!

Но очень скоро Николас понял, что его жена вовсе не походила на женщину, охваченную страстью. Она была бела как полотно и дрожала как осиновый лист.

– Джорджия, что случилось?

– Думаю, тебе стоит самому это увидеть, – сказала она и, развернувшись, тотчас же пошла в свою спальню.

Николас вскочил с постели и быстро последовал за женой. Она стояла в центре комнаты, и в неверном свете свечей лицо ее казалось мертвенно бледным.

– Джорджия, в чем дело?

Не глядя на мужа, она указала на кровать, и Николас тотчас же посмотрел в ту сторону. На кровати, прямо на подушке, лежала кошка с перерезанным горлом, причем голова ее была практически отделена от туловища, а остекленевшие глаза были наполовину открыты. Более того, вся постель была залита кровью.

– О боже! – Николас подошел к постели, сдернул простыню и завернул в нее бедное животное. – Подожди здесь. Я сейчас вернусь.

Ему потребовалось не больше минуты, чтобы отнести сверток вниз и оставить в одной из комнат. Он избавится от него завтра, а сейчас…

Николас быстро вернулся, налил в тазик немного воды, ополоснул руки и подошел к жене. Заключив ее в объятия и крепко прижав к груди, он проговорил:

– Джорджия, милая моя, мне очень жаль, ужасно жаль…

В ответ она молча уткнулась лицом ему в плечо. Николас тотчас подхватил ее на руки и понес в свою спальню – он не хотел, чтобы она сейчас оставалась в этой комнате.

В камине жарко пылал огонь, и тонкие струйки ароматного дыма уносились в недавно прочищенную трубу. Николас опустился в кресло, по-прежнему держа жену на руках. Джорджия снова уткнулась лицом ему в плечо, и он чувствовал, что она с трудом сдерживала слезы.