– Золотое? – спросил Николас, наконец-то посмотрев на нее.

– Что?..

– Это яблоко – оно было золотое?

– Нет, самое обычное большое яблоко. Впрочем, нет. Оно было не совсем обычное. Яблоко было красное, спелое и очень красивое.

– О боже… – вздохнул Николас. – И что же ты сделала с этим красным, спелым и таким красивым яблоком?

– Разумеется, я сорвала его и отнесла рыцарю.

– Да? А что было дальше, моя милая Джорджия? Рассказывай побыстрее, любовь моя. Я умираю от любопытства.

– Я подошла к самому печальному моменту. Увы, рыцарь был мертв.

– Мертв? Что ты хочешь этим сказать? Он не мог оказаться мертвым, – пробормотал Николас с удивлением и даже с некоторым разочарованием.

И Джорджия поняла: мужа увлекла эта история, несмотря на его поддразнивание. Что ж, она тоже умеет поддразнивать.

– Он действительно был мертв. Лежал на полу в своей тяжелой броне, и я не знала, что делать. Я принесла ему плод с волшебного дерева, но он все-таки умер. Тогда я подумала, что будет не совсем правильно, если я сама съем это яблоко.

– Конечно же, неправильно. Ты не должна была это делать. Бедняжка… Похоже, ты оказалась в очень сложном положении. И что же ты в конце концов сделала?

– Я вложила яблоко в его руку в металлической перчатке и снова вышла в сад, опасаясь, что дерево может засохнуть после смерти рыцаря.

– Боже мой, этот твой сон с каждой минутой становится все интереснее и интереснее. И что же ты обнаружила?

– Я обнаружила тролля, – заявила Джорджия.

– Нет, только не тролля! Не может быть! О, Джорджия, ну почему это обязательно должен быть тролль? Я думал, что мы покончили с троллем.

– Так и есть. Но дело в том, что эти тролли всегда возвращаются. И мои ноги снова увязали в трясине, и я снова пыталась убежать, и снова оглянулась через плечо…

Николас разразился смехом, потом сказал:

– Ты жестокая женщина, Джорджия Дейвентри. Но ты меня не проведешь. Теперь скажи мне правду. Как на самом деле закончился твой сон?

– А ты не станешь надо мной смеяться, если я расскажу?

– Очень постараюсь, но гарантировать не могу. Итак, вернемся к яблоку. Что ты с ним сделала?

– Я действительно вложила яблоко ему в руку. И действительно вышла в сад. Но то, что я увидела… Там был уже другой сад – наш сад. Ты стоял там на коленях и копался в земле, ругаясь себе под нос и пытаясь вытащить какой-то корень. Но не было величественного дерева, не было яблока, ничего не было, кроме разрытой земли и тебя, злившегося на неподатливый корень. И, как ни жаль, принца тоже не было, – добавила Джорджия с улыбкой.

Николас снова рассмеялся.

– О боже, неужели все так и было?!

– Да, именно так. Скучно, не так ли?

– Скучно?.. Нет-нет, твой сон можно назвать как угодно, – но только не скучным.

Тут Николас опять рассмеялся; причем его плечи так тряслись, что жена даже начала за него беспокоиться. Наконец, успокоившись, он утер выступившие на глазах слезы и сказал:

– Ох, милая, я нахожу твой способ самовыражения не только весьма впечатляющим, но и все разъясняющим. Вот только не знаю, радоваться этому или печалиться. – Он снова хохотнул.

– Да объясни же, наконец, что тебя так рассмешило? – пробурчала Джорджия.

– Не могу точно объяснить. Должно быть, это краткое умопомрачение. Должен признаться, порой я склонен к таким припадкам. Пожалуйста, прости меня, Джорджия, и не обращай внимания. Я действительно иногда веду себя неподобающим образом.

– Ничего подобного! Однако же… Если ты так будешь реагировать на мою откровенность, я больше никогда не расскажу тебе ни одного сна, потому что чувствую себя глупо.

– Если ты чувствуешь себя глупо, то почему же у тебя на губах такая ухмылка? И вообще, хочу заметить, твой рассказ – очарователен. Думаю, что ты не меньше наслаждалась, рассказывая эту историю, чем я, слушая ее.

Рэли глухо зарычал, и Николас, бросив взгляд на дверь, едва заметно нахмурился.

– Доброе утро, кузен, – поздоровался он. – Интересно, давно ли ты здесь?

– Достаточно давно, чтобы услышать преглупейшую историю о яблоках и доспехах, – ответил Сирил. – Да, не будем забывать и о троллях…

– Не будем забывать, мой дорогой Сирил, также и о том, что невежливо не объявлять о своем присутствии. Больше так не поступай. Мы очень ценим твою помощь, но ценим и свою личную жизнь. Знаешь, у тебя в последнее время появилась не самая хорошая привычка… Ну, скажем мягко, ты любишь наблюдать и подслушивать.

Джорджия была удивлена жесткостью тона Николаса; раньше она никогда не слышала, чтобы он с кем-либо так говорил.

Николас же встал и вновь заговорил:

– Что ж, пора приниматься за работу. Встретимся здесь за обедом. Сирил, полагаюсь на тебя. Думаю, и сегодня у Джорджии будет отличный помощник.

– Как п-пожелаете, с-сэр, – пробормотал юноша, заметно смутившись.

– Именно так и пожелаю, – кивнул Николас. – Вообще-то есть много всего, чего бы я пожелал, но сейчас я говорю о том, чего жду от тебя сегодня. Спасибо, Сирил. – Он посмотрел на своего кузена долгим взглядом, который, по-видимому, произвел желаемый эффект, поскольку Сирил, еще больше смутившись, опустил глаза.

Николас же улыбнулся жене и, проходя мимо нее, коснулся ее плеча.

– Желаю хорошо провести утро, дорогая.

– Спасибо, мы постараемся, – ответила Джорджия, улыбнувшись в ответ. – Мы сегодня будем заниматься садом за домом. В саду перед домом работа пока что закончена. Сирил вчера замечательно поработал – закончил вскопку!

– Да, видел. Надеюсь, что вы так же успешно поработаете в другой части сада.

– Уверена в этом. – Джорджия улыбнулась мужу, и тот, коротко кивнув и почесав Рэли за ухом, вышел из комнаты.

– Сирил, старайся поаккуратнее, – в десятый раз повторила Джорджия, когда молодой человек, будто мстя кому-то, с остервенением вонзил тяпку в землю. – Я ведь тебе уже говорила: в земле могут оставаться луковицы и ты можешь их повредить.

Юноша хмуро взглянул на нее, но промолчал.

– Ладно, хорошо. – Джорджия старалась держать себя в руках, хотя парень вел себя подобным образом почти все утро. – Если тебе хочется что-нибудь раскрошить на кусочки, то почему бы не начать с вон того засохшего дерева? Рано или поздно его все равно придется выкорчевать. Если ты согласен, то в сарае есть топор. Рэли, сидеть! Вот, хороший мальчик…

Сирил в раздражении отшвырнул тяпку и пошел к сараю. Джорджия, печально вздохнув, проводила его взглядом. В течение утра у нее не раз возникало ощущение, что ей поручили нянчиться с чрезвычайно упрямым ребенком. Но Николас прав. Они могли некоторым образом помочь Сирилу, и в таком случае любые ее усилия были оправданы. Возможно, участие в возрождении сада как-то успокоило бы юношу, но как ей самой удержаться от вспышек раздражения?