Лана наблюдала за Марио, как питон за кроликом, – за жестами и реакциями, сменой выражений на лице, пыталась читать настроение из ауры.

– Пьем?

– Домой ты потом повезешь?

– Такси закажем.

И он решился:

– Тогда пьем.

– С закрытыми глазами.

– Без проблем.

Свою часть рома она собиралась вылить под стол.

– …можно съездить в соседнюю Гару – там дельфинарий. Еще говорят, кинотеатры неплохие – с объемным изображением. Я там не был.

Лану приятно развезло. Те три стопки, что Мо запрокинул в рот, она таки сумела плеснуть под скатерть, а вот остальные, чтобы не выглядеть подозрительно, пришлось выпить с ним вместе. Хорошо ли, что попросила много рома? Или плохо? Зависит от того, сумеет ли она вовремя остановиться.

Марио ожил и оттаял. Жестикулировал, вспоминал, то и дело брал с блокнота ее ручку (теперь Лана решила положиться на память, а не на блокнот), а через секунду клал обратно. Снова брал, снова клал. И говорил:

– А еще где-то неподалеку есть пещера с подземным озером. Говорят, стены и вода в ней светятся.

– Почему?

– Из-за микроорганизмов.

– Интересно.

– Хочешь, съездим?

– Наверное…

«Микроорганизмы» звучало отталкивающе. Как микробы или бациллы. Но съездить стоило хотя бы для того, чтобы отвлечься. По пляжу мимо стульев прогуливались парочки; колыхались на ближайшей пальме развешанные персоналом ресторана флажки, шуршали друг о друга.

– А еще… – Мо вдруг завис, размышляя, и Лана подумала, что так, наверное, выглядит со стороны, когда находится в «паузе», – слушай…

– У-у-у?

– Ты любишь морские прогулки?

– Очень.

Больная тема. Ей очень хотелось покататься по морю, очень. Но сначала на экскурсию не было денег, теперь времени.

– У меня ведь яхта…

– Правда?

И он улыбнулся, увидев, как вспыхнули ее глаза. Лана тут же отложила вилку, на зубчики которой до того накалывала картофельные дольки.

– У тебя настоящая яхта?

– И не одна, – Мо смутился, потупил взгляд. – Вообще-то я владелец яхтового завода. Бывший. Ну что, еще под одной?

– Угу, – чокнулись. Выпили. – Как здорово. И мы можем…

– Мы не просто можем, мы должны, раз уж ты спросила. Знаешь, я сомневался, что выведу ее из бухты. Ту, что в эллинге, я трогать не буду, а вот «Жемчужину» с восточного пирса…

– «Жемчужину»?

Лана забалдела окончательно. Наверное, ром. Наверное, теплый ветер, вкусная еда, плеск волн. А, может, Мо слишком красив… Нет, точно ром. Но белозубая улыбка напротив сносгшибательна. Ему никто не говорил, что он выглядит, как модель? Что его тело можно снимать для обложки журнала «Мистер Ла-файя»? Эти крепкие плечи под тонкой тканью рубашки, эти небрежные локоны… Почему их трогает ветер, а ей нельзя?

Она пьянела с катастрофической скоростью. Им однозначно нельзя пить вместе, так как она уже путается, что пьянит ее больше – алкоголь или блеск его темных глаз.

– Я ведь купил остров. Я тебе не говорил? Да, остров. Он, правда, крохотный, и на нем нет ровным счетом ничего, кроме шалаша для ночлега. Изредка я приезжаю туда после дня рыбалки, ночую. Или приезжаю утром, ловлю гарпуном рыбу, ближе к вечеру жарю ее на огне. Хочешь, устроим такой день?

– Хочу. Очень хочу.

Ей уже виделся безлюдный песчаный пляж, спокойный океан, фигура Мо в закатном свете…

– Ты – рыбак?

– Я люблю ловить рыбу, да. Но ровно столько, сколько смогу съесть – я не продаю ее ресторанам.

– Но тебе самому хватит одной рыбины. А это быстро…

– Тогда я ныряю.

– Ныряешь?

– Да, за жемчугом и ракушками. Из них я делаю поделки. Симпатичные игрушки…

Лана широко распахнула глаза. Ром или нет, но перед ней однозначно сидел человек, которого она до того совершенно не знала и к которому с каждой минутой, с каждым сказанным словом начинала тянуться все сильнее. Поделки, ракушки? Как чудесно…

– Мо, да ты романтик!

– Так и есть. Хочешь, удивлю тебя?

Они смотрели друг на друга с затаенным интересом и с отражающимися друг в друге улыбками.

– Хочу.

– Ты спрашивала, что я люблю… Так вот, я люблю мастерить забавные поделки из морских раковин, а после раздавать их лавочникам, которые ставят их для туристов по бросовой цене. Раздавал бы сам, вот только кто примет игрушку у мужика-бугая, да еще и без причины? Проще приобрести в лавке. За доллар, например. А еще я люблю звезды…

– Морские?

– Нет… Хотя, их тоже.

И понеслось.

Лана забыла, как дышать, – Мо заговорил, как поплыл. Округлился парус невидимой лодки, задул вдруг в спину волшебный ветер.

– …звезды на небе – я бы смотрел бесконечно. Хотел купить телескоп, да… отложил. Знаешь, я отложил и гитару, хотя раньше играл каждый вечер. Удивил? А я еще и танцую… – хитрая улыбка, от которой Лана стекла теплой лужицей под стол. – Но про гитару… Мне кажется, что в моей душе всегда звучит музыка, и иногда я пытаюсь ее подобрать. Одни аккорды нахожу, другие нет, но если нахожу, то проваливаюсь в меланхолию, от которой долго не могу отойти…

– Ты ее записываешь?

– Нет.

– Ты должен.

– Может быть. А ты ни на чем не играешь?

Лана покачала головой. Мимо проплыл статный официант с двумя объемными тарелками – с обеих свисали нежно-розовые крабьи клешни.

– А серфинг любишь?

– Я никогда не пробовала.

– Вот и я не пробовал. Хоть всегда хотел.

Пьяная или нет, она мотала на ус все, что он говорил, – все до единого слова. Запишет все дома, восстановит их диалог по памяти. Если не будет отвлекаться.

А отвлекаться, между прочим, хотелось все больше. Весь их разговор вдруг перестал сводиться к словам, к смыслам и фразам, он вдруг свелся к ощущениям вечера в целом – пляжу, душевной музыке, красивому собеседнику напротив, с которым Лане стало так легко, как ни с кем до того…

– Будешь нырять вместе со мной?

– Я боюсь глубины.

– Ты просто не видела, какое красивое там море… внутри.

– Не видела.

– Тогда с маской?

– С маской буду.

– Мы весь вечер обо мне… А что любишь ты?

– Я? Движение…

И она заговорила про танец, ритм и пластику. Про то, когда музыка пронизывает тебя насквозь, и ты сливаешься с ней воедино, становишься целым. Будто превращаешься в один из ее звуковых потоков, крыльев, становишься ее пульсом и телом… Затараторила, осеклась. Поняла, что увлеклась и смутилась, когда ощутила на себе взгляд Мо – новый взгляд, более глубокий и более пронзительный.