Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я и сама себе удивилась. Поразмыслив хорошенько, я решила, что, может быть, если я назову ребенка Джеймсом, то смогу в конце концов полюбить его, как любила Лулу. Я понимала, что то, что чувствую к нему — ненормально. Я его не ненавидела и не любила, — я просто ничего к нему не испытывала. Словно это был еще один человек в доме.
Поднявшись к себе в спальню и достав Библию из нижнего ящика шкафа, я вписала имя сразу под именем Лулу.
Каждый день я кормила Уильяма и играла с ним, но чувствовала себя так, будто бы делаю все это на расстоянии. И всякий раз, когда матушка Фоли приходила, чтобы забрать его, я испытывала облегчение оттого, что больше не вижу сына. Меня беспокоило, почему я никак не могу полюбить собственного ребенка, но я не знала, что с этим поделать. Я молилась об этом каждую ночь в течение нескольких месяцев, пока наконец не сдалась окончательно. Я решила, что если буду заботиться о нем как следует, то, может быть, со временем смогу его полюбить, хотя в глубине души знала, что никогда не буду любить его так, как Лулу.
Спустя год Уильям уже вовсю ползал по дому. Лулу начала называть его Бад. Мне это имя нравилось, и я тоже стала звать его Бадом. Только мать Джорджа все еще звала его Уильямом.
Бабушка, казалось, совсем сошла с ума: она поила его молоком из кружки, чтобы он перестал брать грудь. За каждым приемом пищи она давала ему кружку молока. И хотя я была готова кормить его грудью еще год — лишь бы снова не забеременеть — я ничего ей на это не говорила. Мне было непонятно, зачем свекровь продолжает поить Уильяма из кружки, приходя каждый раз в неописуемый восторг, до одного октябрьского утра.
Я по привычке стирала каждый вторник, а также меняла постельное белье и складывала грязное в корзину на улице. Джордж так и не провел водопровод, и мне по-прежнему приходилось стирать на заднем крыльце. Правой рукой прижимая к бедру большую корзину, а левой держась за перила, я принялась спускаться по лестнице.
Внезапно я услышала за спиной быстрые шаги и почувствовала удар посередине спины такой силы, что кубарем скатилась по лестнице, отскочив и приземлившись на землю у двери. Дыхание перехватило, и я так и осталась лежать на спине, гадая, не сломала ли чего. Открыв глаза, я увидела матушку Фоли. Она стояла на верхней ступеньке и ухмылялась.
Старуха вернулась в свою комнату и вышла вместе с Уильямом на руках. Затем спустилась по лестнице, перешагнула через перевернутую корзину с бельем и, наконец, через меня. К тому времени я кое-как смогла сесть. Кажется, все было в порядке, и я ухватила старуху за юбку, когда она проходила мимо меня.
— Зачем вы это сделали?
— Надеялась, что ты свернешь себе шею, и я от тебя избавлюсь, — со злобной ухмылкой отвечала та.
Я выпустила ее юбку, и она вернулась на кухню, все так же улыбаясь и напевая своему внуку. Какое-то время я неподвижно сидела, затем согнула одну ногу, потом другую. Прощупала части тела, наконец убедилась, что все в порядке, встала и собрала со ступенек грязное белье. Подобрала корзину и пришла на кухню. Мать Джорджа, держа одной рукой Уильяма, помешивала что-то в кастрюле на плите.
Я не выдержала и с шумом поставила корзину на стол:
— Я всегда была добра к вам. Зачем вы хотите сделать мне больно?
— Я не хочу сделать тебе больно, — ответила старуха, даже не обернувшись и продолжая помешивать свое варево.
— А если не хотите, зачем вы столкнули меня с лестницы?
— Я не хочу сделать тебе больно, — повторила матушка Фоли, наконец глядя мне прямо в глаза. — Я же сказала: я хочу от тебя избавиться.
Мое лицо побелело, и я с трудом смогла дышать. В одном доме со мной жил человек, желавший мне смерти, и я была уверена, что она продолжит свои попытки до тех пор, пока не убьет меня или что-нибудь ее не остановит.
Сердце в моей груди колотилось так сильно, что я слышала его удары. Я выбежала из дома прямиком к Кларе. Прибежав, я забарабанила в дверь. Клара открыла, и когда увидела мое лицо, глаза ее расширились от изумления.
Я схватила ее за руку:
— Она пыталась меня убить, Клара, и думаю, не остановится, пока не добьется своего! Она прямо заявила, что хочет, чтобы я исчезла.
Клара втащила меня на кухню и усадила за стол.
— О, Мод, что же ты собираешься делать?
— Не знаю. Рассказать Джорджу? Да он не станет ничего предпринимать.
— Может быть, сообщить Дугу Грэму? Он ведь заместитель, может ее арестовать.
Я покачала головой:
— И что? Всего лишь мое слово против ее.
Клара встала и топнула ногой, крепко сжав зубы и кулаки.
— Тогда уходи от него и детей забирай.
Я посмотрела на нее.
— И куда я пойду? Шитьем и стиркой много не заработаешь, этого не хватит, чтобы обеспечивать себя и детей.
— О боже, боже, так никуда не годится! — запричитала Клара. — Что же ты будешь делать? Ведь нельзя просто сидеть и ждать, пока она еще чего-нибудь учудит. Она ведь и отравить тебя может, да бог знает что еще!
— Не знаю, Клара. Давай попробуем придумать, как этого не допустить — может быть, я просто буду осторожнее, чтобы не дать ей возможности?
И вот мы, две добрые христианки, принялись перебирать способы, как можно убить кого-нибудь так, чтобы это выглядело естественно, дабы придумать, как избежать этой участи. Когда мы, казалось, перебрали все возможные варианты, то встали на колени у стола и по очереди попросили Господа, чтобы он велел ангелу-хранителю не спускать с меня глаз и заставил старуху сменить гнев на милость.
Довольная тем, что мы сделали все, что могли, я обняла Клару.
— Не знаю, как бы жила в этом доме, если бы не ты, — сказала я подруге и вернулась в дом с затаенным чувством страха.
Весь вечер, до прихода Джорджа, я сидела у себя в комнате и шила. Наконец, спустившись на кухню, я увидела всех за столом, — на вид вполне нормальная семья. Кто бы мог подумать, что среди них сидит человек, желавший меня убить.
Матушка Фоли раскладывала жаркое из горшка по тарелкам. Мне она положила последней. Я вызывающе посмотрела на старуху, взяла тарелку и поменялась с Джорджем. Он недоуменно глянул на меня, затем заметил, как мы с его матерью обменялись взглядами, и принялся есть, не говоря ни слова. Я тоже вела себя как ни в чем не бывало.
Тем же вечером, когда мы легли спать, он погасил лампу, повернулся ко мне спиной и зевнул, как будто бы сонно. Я некоторое время лежала в лунном свете.
— Ты ни о чем не хочешь меня спросить?
— О чем? — вздохнул Джордж.
— Твоя мать сегодня утром столкнула меня с лестницы и прямо заявила, что собирается меня убить.
— И что мне с этим делать, Мод? — наконец сказал Джордж. — Она ведь моя мать, пожилая женщина — что мне, по-твоему, в тюрьму ее посадить? Просто будь с ней поосторожнее.