– Да, еще есть сходство с клоуном, – меланхолично констатировал Даркан.

Еще все эти одеяния зверски жали. Не продохнуть просто.

Усмешка князя, движение рукой и… ну вот Навьен проделывал то же самое с моей прежней одеждой, только князю даже ниточку вытягивать не пришлось.

– Это просто другой уровень управления материей, – улыбнулся Даркан, глядя, как с меня сползает вся имеющаяся на мне кружевная материя, так что одно белье и осталось.

И стало зверски холодно.

– Согреть? – лениво поинтересовался князь.

И он смотрел на меня с такой безмятежной, лукавой, и в то время не скрывающей его возможности усмешкой, что если у меня и были бы какие-то сомнения в том, что меня могут согреть, то теперь их точно не осталось.

Как и моего желания присутствовать здесь на ужине.

– Йййа не голодна! – не знаю, как хватило слов на это пафосное заявление.

Даркан улыбнулся. Эта загадочная улыбка на его губах, блеск в глазах цвета самой страшной болотной топи, внимательный, все понимающий, и в то же время ласковый взгляд. Он смотрел на меня как на милого совершившего шалость ребенка, как на домашнюю зверюшку, тоже очень милую, как на что-то, что до крайности его забавляло, как на создание, настолько любимое, что мне готовы были простить любые выходки.

– Почти любые, – произнес вампир, все так же пристально взирая на меня.

И то как он смотрел… Под его взглядом, внимательным, слегка насмешливым, я особенно остро ощутила, как жалко выгляжу. С мокрыми волосами, с губами, которые обвели алой помадой вовсе не по контуру, скорее вне его, с черными кроссовками и белыми носками. С полным осознанием, что мне тут явно не место…

– Ты сильно переоцениваешь… это место, – и Даркан поднялся.

Смазанное движение, быстрое настолько, что уловить его глазами было невозможно, и теплый согретый его теплом пиджак. Странно, я всегда думала, что вампиры хладнокровные, но тепло исходило от черного пиджака, поверх которого заботливо уложили мои все такие же мокрые волосы, и теплом дыхания князя, окутало едва Даркан наклонился, почти касаясь губами моего уха, и произнес:

– Ты удивительно милая, когда смущаешься. Милая настолько, что хочется сгрести в объятия, прижать к себе, и согревать дыханием твои волосы, твою кожу… тебя. Удивительное ощущение, удивительное желание, удивительная ты.

И когда князь провел меня к стулу и усадил, я была пунцовая настолько, что алое кружево платья могло идти нервно курить в сторонке – по сравнению с цветом моего лица, оно вообще не котировалось.

А потом я превзошла кружева еще на порядок, потому что Даркан, взяв салфетку, заботливо стер с меня и помаду, и те потуги на придание моим глазам глубины и всего прочего, чего тенями делают. И то, как он стирал макияж с моего лица… Легкие осторожные касания, забота в каждом движении, нежность во взгляде…

Наверное, в этот момент я почти влюбилась.

Почти, потому что… он же вампир. Нахрен, он вампир! Упыр, кровосися, кровосос, кровососущий, кро…

– Каиль, однотипные оскорбления повторенные множество раз, перестают походить на оскорбления, и являют собой то, чем собственно являются – твоей попыткой отгородиться от меня, от твоих собственных чувств, от того, что ты боишься почувствовать.

Он придвинул стул, сел, развернул меня к себе лицом, и продолжая с нежностью стирать остатки убогой помады, добавил, окутывая, обволакивая меня своим голосом, тем что говорит, тем как говорит… мифические сирены, одурманивающие моряков своим голосом в целом тоже могли идти и курить в месте с кружевами.

– Для примера, представь – два боксера на поле боя, один стоит и недоуменно забавляется по поводу другого, который приволок с собой две сотни кирпичей и цементный раствор, а теперь стоит, и отчаянно возводит стену. Согласись, это глупо. А ведь ты у меня умная девочка, Каиль.

Я может и умная, но я тонула. В тепле его мягкого доброжелательного голоса, в нежных заботливых прикосновениях, в сиянии его глаз, в запахе какого-то одеколона, который не затмевал – скорее подчеркивал природный аромат самого Даркана. И я никогда не думала, что мне может понравиться чей-то запах, а его… нравился. Не знаю почему, но хотелось закутаться в этот пиджак, зарыться в него носом, вдохнуть аромат всей грудью… потому что так, он улавливался, но его было мало, не хватало, хотелось именно вдохнуть, ощутить, почувствовать, и раствориться в нем кажется, хотелось тоже. Странное дело – мне вообще не нравился князь Даркан, но… я сходила с ума по его запаху. И по его присутствию рядом. И по его взгляду. И по движениям. И по… энергетике.

Это ошеломило.

Меня.

Я вдруг очень ясно осознала – меня вообще не напрягает нахождение Даркана настолько близко. Мне нравится. И то, что рядом, и то, что прикасается, и ощущение его дыхания на моей коже… Мне нравится его внимательный умный взгляд, его волевое лицо, его хищные темные глаза… Но больше всего – ощущение непробиваемого спокойствия. Такого слегка насмешливо-снисходительного непробиваемого спокойствия этого мужчины.

Как тогда, когда я по собственному идиотизму загрузилась в первую подъехавшую машину, даже не глянув куда сажусь.

Что насторожило меня тогда?

И я вдруг поняла – запах. Первое, что насторожило – запах. И не кожи в дорогом автомобиле – а его запах.

Интересно, что ощущает олень, за секунду до того, как выскользнувший из сумрака кустов хищник, вцепится в его шею? Страх? Предчувствие? Запах зверя?!

– Полагаю – ничего, – Даркан откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и посмотрел на меня расчетливым взглядом дьявола аристократического происхождения.

И добавил, почти насмешливо:

– Хищник нападает внезапно, Каиль.

– Но… может быть сломанная под лапой зверя ветка, крик птицы, поры ветра… заставивший оленя ощутить запах?

– Лань, – все так же глядя исключительно на меня, поправил князь Даркан, – испуганную трепетную лань.

Пауза, и задумчиво-меланхоличное, словно и не вопрос:

– Интересно, ты осознаешь насколько заводишь меня?

Я вдруг осознала, что ощущаю и страх, и предчувствие, и запах зверя, который бесшумно шагнул на очень опасную тропу. Тропу моей жизни.

Даркан странно улыбнулся. Этот взгляд, эта усмешка, эта абсолютная уверенность, что я принадлежу ему.

– Даже не так – у меня стойкое ощущение, что тебя создали, по тому образу и подобию, что всегда витал в моих снах и фантазиях.

Еще одна кривая усмешка, и пугающее:

– Все чего мне сейчас хочется – сделать тебя своей. Прямо сейчас. Здесь. На этом столе. И все что меня сдерживает, это два момента, моя сладкая фантазия, первый – не хочется ранить… так что я, пожалуй, приторможу, пока не сумею взять собственные желания под контроль. И второй момент… Кто тебя целовал сегодня, Каиль?!