Тут тонкие ценители заметили, что кроме них картину пристально разглядывает месье Мучбинген, и приготовились выслушать суждение знатока.

— Лично я рисую кроликов, — сообщил Умник и пошел дальше.

Ценители закашлялись и проводили его взглядом.

— О, апельсиновый сок, спасибо!

— Это коктейль, месье, — сказал разносивший напитки официант.

— Знаю-знаю, — ответил Умник. — От него голова кружится.

Он опустошил фужер — самый настоящий апельсиновый сок с капелькой спиртного! — и вернул его официанту:

— Спасибо, дяденька. Только ты соврал — это вовсе не коктейль.

Постепенно Умник привлек к себе всеобщее внимание. Как ни в чем не бывало он переходил от одной группки посетителей к другой и всем улыбался. Вот присоединился к стайке оживленно стрекотавших дам.

— Мне больше всего нравятся его ранние обнаженные натурщицы, — сказала одна из них.

— Его жене они, наверное, не очень нравились, — засмеялась другая. — Этакий похотливый кролик…

При этих словах Умник просиял и сунул руку в карман.

— Ку-ку!

Дамы уставились на пару свесившихся из кармана длинных ушей.

— Кто это тут такой? — спросил Умник.

И, выждав паузу, вытащил за уши своего кролика:

— Это месье Крокроль!

Дамы разбежались от него во все стороны. А друзья и знакомые художника Нгуен Туаня решили избавиться от экстравагантного возмутителя спокойствия. Двое официантов взяли Умника под руки и вытолкали на улицу Умник понял только одно: видимо, люди не любят кроликов. Но расстраиваться не стал:

— Ну и пожалуйста! Все равно же я еду в Париж.

Он пошел дальше и вскоре добрался до вокзала.

— Нужен билет, — сказал он.

— А ты возьми да перепрыгни, — посоветовал месье Крокроль. — Тут совсем невысоко. Раз — и готово!

Умник так и сделал: перескочил через турникет и сел в первый попавшийся поезд, который довез его до станции Шатле.

— Приехали! — храбро сказал он.

Но, очутившись среди ночи в центре огромного города, он испугался и почувствовал себя совсем маленьким.

— Месье Мучбинген едет в Париж, — подбодрил он себя.

Неподалеку стояла компания подвыпивших парней.

Они громко разговаривали, коверкая чуть не каждое слово.

Умник подошел к ним и старательно произнес:

— Здравствуйте, извините, как дела. Скажи, пожалуйста, где тут Париж?

Ватага загоготала.

— Это еще что за псих? Ты что, мамочку потерял?

— А лишних евро у тебя случайно не найдется?

— Евро — это деньги? — спросил Умник.

— Вот придурок-то! — захохотали парни.

— Видал дебила?

— Стоит и лыбится, тупой!

Улыбка сползла с лица Умника. Он хотел пойти своей дорогой, но один из парней схватил его за шиворот:

— А точно у тебя десяточки нету? Ну-ка поищи в карманах.

Умнику кровь бросилась в голову.

— У меня есть ножик! Я вам задам!

Другой парень в самом деле вытащил нож.

— Оставь. Я сам с ним разберусь, — сказал тот, что держал Умника.

— У меня левольвер! — крикнул Умник и вытащил свое оружие.

— Ах, падла, у него пушка!

Обидчик ослабил хватку, Умник воспользовался этим, вырвался и побежал. Он мчался, не разбирая дороги, по незнакомым улицам и переулкам и стонал на ходу: «Клебер… Клебер…», пока не остановился на площади Республики.

Осмотрелся вокруг и растерянно прошептал:

— Это не Париж.

Умник снова побрел куда глаза глядят. А что еще он мог поделать? Злость и отчаяние в его душе сменились ледяной пустотой. Он шел и шел, сворачивая то направо, то налево; потом, сам того не заметив, развернулся и пошел в обратном направлении, но уже по другим улицам. Живот у него подводило от голода. Он жадно смотрел на витрины продовольственных магазинов, глотал слюну, проходя мимо закусочных с сэндвичами и хот-догами. Наконец остановился перед ресторанчиком, куда зазывал большой картонный бегемот. Умника встретила молоденькая официантка в белой блузке и черной юбке. Ее звали Женни, она проходила здесь стажировку и еще робела перед посетителями.

— Вы один? — спросила она Умника.

— Нет, со мной месье Крокроль.

— Значит, двое? Пойдемте со мной, — Женни добросовестно повторяла то, чему ее учили в лицее гостиничного и ресторанного бизнеса.

— А куда мы идем?

— Зал для курящих — для некурящих?

Умник струхнул и на всякий случай ответил:

— Это не я, это месье Крокроль.

— Он не курит? — уточнила Женни.

— Его тошнит.

Такой ответ не был предусмотрен в инструкции, но сбитая с толку Женни все-таки усадила посетителя в зоне для некурящих.

— Закажете что-нибудь или будете ждать вашего друга?

— Заказывает Клебер.

— Так значит, вас будет трое?

— Двенадцать.

Женни поняла, что для такого сложного случая ее знаний явно недостаточно.

— Простите, я сейчас вернусь, — сказала она и отошла.

Умник вытащил месье Крокроля, повязал ему салфетку и усадил перед чистой тарелкой. Потом встал и взял ломтик хлеба с ближайшего столика.

— Что за хамство! — возмутился сидевший за столиком посетитель.

— У тебя еще полно! — возразил Умник и кивнул на хлебницу.

Только он успел надкусить хрустящую корочку, как к нему подошел метрдотель.

— Месье Крокроль хочет есть, — сказал ему Умник и показал на кролика с салфеткой на шее.

— Да-да… Извините, но я вынужден попросить вас выйти отсюда.

— В курящий зал?

— Нет, совсем.

— Но я еще не поел.

— Выходите немедленно! — повторил метрдотель.

В голосе его зазвучала угроза. Люди за соседними столиками смотрели на них.

— Сумасшедших надо держать под замком. А они вон по ресторанам разгуливают! — проворчал ближайший сосед.

Умник схватил месье Крокроля и поскорее выбежал из зала. Все стало ясно как день этой темной ночью: вовсе не кролики людям не по душе. Им не нравится он сам.

В понедельник утром на улице Кардинала Лемуана никто и не вспомнил об Умнике. За завтраком Эмманюэль сказал Энцо и Корантену, что немедленно съезжает.

— Вы уезжаете от нас? — спросил Корантен, удивляясь, почему сестра его не предупредила.