мы приземлились, Мюррей Мардер из «Вашингтон пост», который был постарше меня по возрасту, отозвал меня в сторону и сказал: «Вы должны знать, что участники журналистской группы полностью все переврали. Они цитируют и приписывают вам слова, в которые, я знаю из поездок с вами, вы не верите, и возможна явная путаница». Тогда я сказал: «Что я могу с этим поделать?» А он сказал: «Вы ничего не можете сделать, потому что, как представляется, вы не должны знать, что содержится в отчете пула. Самое лучшее, что вы можете сделать, – сказал он, – это созвать открытую пресс-конференцию, и я задам вам вопрос, относящийся к этой теме, и тогда вы сможете изложить то, что, как я знаю, вы действительно имеете в виду. Тогда им придется это процитировать». Можете ли вы представить себе, что этакое происходит сегодня?

Нет, такое никак нельзя было бы проделать сегодня. Они будут торопиться поскорее напечатать свой материал и пытаться выставить тебя дураком!

Поговорите с нами о наследии Никсона – Киссинджера. Не только внешняя политика с Китаем, Советским Союзом, контроль над вооружениями и Ближний Восток, но и политическое наследие. И вы также повлияли на целое поколение будущих дипломатов и руководителей.

Знайте, я горжусь людьми, которые работали со мной, а затем провели 40 лет на государственной службе в разных администрациях. Мы не собирались этого делать, но именно так все и произошло, возможно, потому, что мы не были узкопартийной группой. Когда я оглядываюсь назад, то вижу, что одним из самых ярких моментов моего опыта в правительстве было то, что мы влезли в Камбоджу, а Уинстон раздумывал о том, чтобы уйти. По крайней мере, я думал, что он думал об уходе. Я пригласил его и сказал: «Уинстон, у тебя есть выбор. Ты можешь пойти туда и побегать с плакатом, или ты можешь поработать со мной, и мы сможем закончить вьетнамскую войну».

И Уинстон предпочел остаться со мной, хотя его друзья были в основном на другой стороне. И затем наступил момент, когда Вьетнам принял предложение, сделанное Никсоном за полгода до этого, что явилось прорывом на переговорах. Когда встреча закончилась, я повернулся к Уинстону и сказал: «Мы сделали это», и мы пожали руки. Такой была атмосфера, в которой мы работали. Мы никогда не думали об этом через призму межпартийных отношений, как и Никсон тоже. Какие бы маневры он ни предпринимал внутри страны, во внешней политике он руководствовался только национальным интересом.

И если посмотреть назад, понимали ли вы, что закладываете 40—50-летнее наследие, когда вы все это делали?

Нет. Я имею в виду, что, если вы читали мои работы раньше, я знал проблему, но я не припоминаю разговоры, когда мы говорили бы сами себе: «Как это все будет выглядеть через 50 лет?» Мы пытались спросить себя: «Куда это приведет во имя мира?»

Поэтому я хотел бы считать, что все, что я ни пытался постоянно делать, так это думать в долгосрочной перспективе и с учетом национального интереса. Но с учетом такого национального интереса, который был связан с национальными интересами других стран. Потому что, если вы отстаиваете только свой интерес, не связывая его с интересами других, вы не сможете на должном уровне поддерживать все свои усилия. Важно знать национальные интересы. Важно знать, как их использовать. Есть ряд достижений, о которых мы говорили и которые мне не стоит перечислять. Но если вы посмотрите на основные направления политики на Ближнем Востоке, основные направления политики в отношении Азии, основные направления политики в отношении Европы, контроля над вооружениями, период работы Никсона сыграл большую роль в их формировании.

Глава одиннадцатая

Стратегия

Отсутствие общей стратегии делает человека пленником событий. Наиболее важной связью между президентом Никсоном и Киссинджером был их общий стратегический подход. Постоянно оценивая тактику, они сосредоточились на том, куда они движутся в долгосрочной перспективе.

Этот подход пронизывал американскую политику по важным вопросам. От взаимной изоляции до решительного открытия. От налаживания дел с одной коммунистической страной до общения с несколькими. От напряженного ядерного тупика к более устойчивым отношениям. От мучительного болота до почетного мира. От господства советского оружия до американской дипломатии во взрывоопасном регионе. Им не всегда все удавалось. Они делали ошибки. Но, глядя за горизонт, связывая проблемы и отношения, объединяя стимулы и давление, они добились больших успехов не только по отдельным вопросам, но и по изменению международного ландшафта в целом.

* * *

У нас было 40 лет, чтобы подумать о внешней политике президента Никсона. Оглядываясь назад, как вы видите это наследие сегодня?

Фундаментальный вклад Никсона состоял в том, чтобы установить модель мышления во внешней политике, которая носит конструктивный характер. Традиционное мышление американской внешней политики заключалось в том, что вопросы могут быть разделены по видам решения отдельных проблем, – по сути, решение проблем представляло собой какой-то вопрос. Так, мы оказываемся вовлеченными в ситуацию, которая, как представляется, угрожает нашему выживанию или другим жизненным интересам, но редко связана с концепциями мирового порядка.

Никсон был, если не считать отцов-основателей США и, я бы сказал, Тедди Рузвельта, американским президентом, который рассматривал внешнюю политику как глобальную стратегию. По его мнению, внешняя политика была структурным улучшением отношений стран друг с другом, таким образом, чтобы баланс их собственных интересов способствовал глобальному миру и безопасности Соединенных Штатов.

И он думал об этом в относительно долгосрочной перспективе.

Приведите нам несколько примеров такого стратегического и заблаговременного обдумывания вопросов.

Конечно, самым очевидным является Китай. Посмотрите на то, что Никсон говорил о Китае. Что было сказано во внешнеполитических докладах, которые были подготовлены под эгидой Никсона. Из всего этого вытекает, что он отнесся к проблеме Китая с точки зрения мирового порядка, а не с точки зрения какого-либо отдельного кризиса и не с точки зрения Вьетнама, хотя он видел влияние на Вьетнам.

По его мнению, с вовлечением Китая в международную систему необходимо трансформировать всю модель международной политики, потому что все другие страны тогда будут вынуждены учитывать фактор воздействия Китая с учетом новой расстановки сил. Никсон полагал, что, поскольку отношения между Китаем и Соединенными Штатами будут вызывать доверие к позициям друг друга, мы могли бы создать ситуацию, в которой Америка будет ближе к Китаю и России, чем они сами друг к другу. Поэтому у нас была сильная переговорная позиция. Он также считал, что по мере того, как восприятие американской общественностью перспективы мира