Я жду, что скажет он мне. Какими словами напутствует… да и сочтет ли достойным напутствия отеческого?

Счел.

Брат Серж приводит меня в его кабинет.

– Садись, Анже, – кивает мне Пресветлый.

Я сажусь… Тот самый стул и ясеневый стол… лучше б я тогда подождал Сержа стоя!

– Король просил тебя заняться нашими соседями, – говорит Пресветлый. – Что есть у тебя еще, Анже? Брошка Юлии, амулет Валерия, гномий нож брата Сержа – и всё?

– Всё, Пресветлый, – отвечаю я.

– Что ж, как знать… возможно, им есть еще что сказать нам о святом Кареле, Анже. И уж точно, с их помощью ты сможешь выполнить пожелание нашего короля. Займись этим. – Пресветлый усмехается. – Коль и впрямь призовет тебя король, тебе хоть будет, что рассказать ему.

Скажу честно, я обрадовался. Пророчество Каменного Оракула… Пожалуй, нож Сержа расскажет нам о принце Кареле все, что в самом деле важно. А может, и Валерий носил королевский амулет еще до того, как стал королем. Почему нет? Родовые амулеты часто переходят от отца к сыну (или от матери к дочке) не после смерти родителя, а в день, когда ребенку исполнится годик. Пресветлый прав, у нас есть надежда узнать что-нибудь о святом Кареле и принце Валерии, что-то о тех днях, когда они встретились. Но… брошка Юлии, вот что манит меня. Я поспешно склоняю голову, пытаясь скрыть радость подобающим смирением.

– Ох, Анже! – Пресветлый укоризненно качает головой. – До чего ж похож ты на любопытную кумушку! Юлия и Ожье! Что ж, тем приятнее будет тебе выполнять приказ короля. Ну, Анже, не красней! Прав наш король, нельзя знать заранее, чему и как поможет знание прошлого. Брат библиотекарь будет отныне записывать все, что ты узнаешь, Анже, относится оно к Карелу и Валерию или нет.

Провалиться бы сквозь землю… сквозь пол, прямо в келью свою… и – работать!

– Благословите, Отец.

– Чуть позже, – в голосе Отца Предстоятеля мне слышится непонятное предвкушение. – Я припас подарок для тебя. Погляди, Анже. Узнаёшь?

Я поднимаю глаза. На ладони Пресветлого – серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами.

– «Серебряная трава», – шепчу я. – Такая же была у Юлии, когда…

– Такая же? – резко спрашивает Пресветлый. – Или эта? Проверь сейчас, Анже. Я хочу знать, чего стоит моя находка!

Я беру шнурок, закрываю глаза… текучее серебро ласкает пальцы…

…– Возьми, – шепчет королева. Страх и надежда мешаются в ее душе. Ее сын, Карел! Единственный любимый человек в этом мире, ее сын, ее дитя! Дрожащими пальцами она торопливо повязывает Юлии на запястье серебряный шнурок с вплетенными в концы крохотными изумрудами. Спасите его, молча молит она. Спаси его, Юлия… спаси его, мой король… Карел, сын мой!..

– Это он. Тот самый… королевы Нины. Свет Господень!

– Расскажи, – жадно требует Отец Предстоятель.

«Расскажи», – просят глаза Сержа.

Я рассказываю, и Пресветлый удовлетворенно кивает:

– Королева любила своего сына.

– Только его, – говорю я. – Бедная королева…

Несколько мгновений тишины кажутся мне молитвой… молчаливой, из глубины души, молитвой о несчастной королеве.

– Да, – задумчиво повторяет Пресветлый. – Наверное, так было и потом. Когда принц вырос. Когда попал в плен к подземельным… если это правда. Как хочется знать правду!

В его голосе звучит боль.

И все же…

Подземельные, думаю я, надеялись понять. А Пресветлый… не знаю! Не знаю – но чувствую: не знание нужно ему и не понимание. Что-то другое.

Я глотаю комок в горле. Анже, тебе мало?

– Благословите на труд, Отец, – твердо говорю я.

– Благословляю! – Пресветлый касается моей склоненной головы и добавляет: – Я попросил брата Сержа пожить в твоей келье до конца дознания. Он один лучше присмотрит за тобой, чем четверо, которые меняют друг друга. Заодно и наставит тебя в жизни монастырской, а то ты уж, вижу, весь в Смутных Временах…

– Благодарю, Пресветлый! – Я кланяюсь. – Брат Серж хороший наставник.

– Это потому, что мне тоже интересно, – бормочет Серж.

– Я знаю, – отечески улыбается Пресветлый.

– Славышть, – Андрий указывает рукой на расчертившие небо зубьями острые крыши. – Мой город. Моя столица. – Он глядит на Марготу, улыбается. – Наша столица, жена моя! Смотри, нас встречают.

Сергий уже рвет галопом навстречу показавшимся на дороге всадникам.

– Славышть, – повторяет Марго. – Она больше Корварены?

– Трудно сказать, – Андрий пожимает плечами. – В Корварене, пожалуй, теснее. Ты готова показать себя своему городу, королева Маргота?

Марго смеется:

– Сколько же будет длиться наша свадьба, супруг мой король?!

– Осталось немного, – усмехается Андрий. – Представить тебя князьям, советникам, двору и народу. Учти, среди князей будут недовольные. Пусть это тебя не пугает, Марго. Я с ними справлюсь.

– Мы справимся, Андрий, король мой, – поправляет мужа Марго.

– Мой король! – К Андрию подъезжает Васюра. – Мы с Ожье отстанем сейчас. Незачем ему мелькать перед всем тем сбродом, что выехал встретить молодую королеву. Проедем через Ордынские.

– Жду вас после заката, – кивает Андрий.

– Ожье, – Юлия высовывается из окна кареты, – погоди, Ожье!

– Юлия, не надо волноваться, – улыбается Васюра. – Мы всего лишь проедем через другие ворота.

– Правда, Юли… – Ожье подъезжает к карете и берет жену за руку. «Он уже держится в седле не хуже людей Андрия, – завороженно думает Юлия. – Он стал прежним… и другим». – Переставай уж бояться за меня!

– Я и не… – Юлия краснеет, пальцы привычно теребят узел «серебряной травы». – Ну, что ж! – Она дергает узел, и шнурок выскальзывает из пальцев скользкой змейкой. Чудо, что Ожье успевает подхватить! – Да хранит тебя любовь моя, – шепчет Юлия и завязывает «серебряную траву» на запястье мужа.

– Здесь нет гномов, Юли, – улыбается Ожье.

– Славышть вообще довольно спокойный город, – сообщает Васюра. – Тихий и сонный по сравнению с Корвареной.

Юлия только вздыхает в ответ.

– Она боится, – говорит Васюра, когда карета скрылась за спинами людей Сергия. – Боится Славышти, меня, Сергия, короля… но ведь она сама этого хотела!

– Ничего, пройдет. – Ожье гладит серебро шнурка и грустно улыбается. – Юли так долго за меня боялась, что теперь не может перестать. Что ж, сам виноват: дал повод!

– Но ведь она не собирается прятать тебя под юбкой? – ехидно спрашивает Васюра.