О Вечный! Ведь нельзя влюбиться за каких-то пару дней в человека, от присутствия которого киснет молоко и тухнут яйца.

Хотя… Я же Алиса Фейл! Мне всегда везет увлечься тем, что мне совершенно не подходит.

– Мисс Фейл?! – в который раз за наше знакомство неожиданно окликнул меня Оливер, быстро поднимаясь по ступенькам на второй этаж. – Что у вас случилось? Чего мистер вызывает на ночь глядя? Вы что, плачете? Дохлый пес! Все так серьезно?!

– Не выдумывайте, Оливер! – отвернувшись, я быстро вытерла слезы, но все же некрасиво шмыгнула носом. – Ничего серьезного! Так… Я просто очень устала.

– Он вас обидел! – констатировал всезнающий Оливер, сам покивав своей догадке. – Я ж вам говорил, что он немного того… нервный. Хотя, признаюсь, думал, что с вами он будет обходиться не как со всеми. Он на вас так смотрит, когда вы не видите… Так мой отец на маму смотрел. А он, к слову, ее больше жизни любил.

– Прекратите! – не выдержала я, снова едва не разрыдавшись. – Вы ничего не понимаете. И вообще… мне спать пора. Завтра тяжелый рабочий день и, очень надеюсь – последний!

Не стоило так говорить с парнем. Но все его слова… Их было невыносимо слышать.

– Всего хорошего! – кивнула я, не глядя на него, и быстрым шагом направилась в отведенную мне комнату.

– И вам, мисс Фейл! – задумчиво пробормотал Оливер.

Но остаться наедине со своими мыслями мне так и не удалось. Почти тут же после моего возвращения к себе в дверь постучали.

Сердце предательски дрогнуло – может, это Холт. Подумал, раскаялся и пришел просить прощения за свое поведение. Или Оливер ему сказал, что я плакала в коридоре…

Кого я обманываю?! Плевать он хотел, даже если бы меня растерзал волкодлак посреди его кабинета.

– Войдите! – вытерев слезы и прокашлявшись, отозвалась я, отвернувшись к окну, дабы не позориться еще больше.

– Мисс Фейл! – подала голос служанка, прошмыгнув в комнату и едва слышно звякнув о столик подносом.

Сара! Ну кто же еще?! Ох, какая же я все-таки наивная дурочка. Кому я нужна?! Даже папеньке не нужна. А он, между прочим, единственный самый родной человек мне. Так с чего обо мне волноваться едва знакомому мужчине?!

И стало так себя жаль… Нет хуже способа самоистязания, чем жалеть себя. Кажется, что во всем мире нет никого несчастней тебя. А ведь в тот самый момент, когда ты считаешь, что у тебя все плохо, в какой-нибудь подворотне Сальборна умирает с голоду беспризорник.

– Спасибо, Сара! – прочистив горло и окончательно взяв себя в руки, поблагодарила я девушку.

– Вы расстроены! – участливо заметила она. – Поссорились с мистером Холтом? Он не очень любит, когда ему перечат…

– Прости, Сара, но мне не хотелось бы обсуждать с тобой такие темы! – обернувшись к неожиданной собеседнице, сказала я. – Это наши рабочие отношения, и не думаю, что в них следовало бы вмешиваться человеку, не принимающему участия в исполнении прописанных в командировочном листе обязательств.

Наверное, не стоило так с ней. Ведь, по сути, я просто срывала на девушке злость, предназначенную мистеру Холту. Но и поделать с собой ничего не могла.

– Прошу прощения за свой несдержанный язык, – прошелестела Сара, прикрыв рукой маленькую подвеску на груди и опустив взгляд, а я тяжело вздохнула, устыдившись своей несдержанности.

– И ты прости меня. Я не должна была срывать на тебе дурное настроение. Просто… Мне и правда нужно отдохнуть и выспаться!

Девушка сдержанно улыбнулась и, взяв с подноса стакан с молоком, протянула его мне:

– Мне всегда помогает уснуть и не видеть кошмаров.

Терпеть не могу теплое молоко. Уж лучше ничего не пить и не есть на ночь.

Но я и так незаслуженно обидела Сару. Не хотелось еще больше портить с ней отношения. Даже если завтра меня здесь уже не будет, то все равно не нужно, чтобы обо мне вспоминали как о невоспитанной истеричке.

Именно потому я взяла стакан и сделала несколько больших глотков.

Кошмар. Оно еще и приправлено медом и какой-то еще гадостью.

– Ммм… – неправдоподобно изобразила я гастрономический восторг, едва заставив себя подавить отвращение. Фу-у, его словно от бешеной козы доили.

– Не самый отменный вкус, – тихо рассмеялась Сара. – Но зато просто с ног свалит вас. Пейте!

– Я позже допью. Честно! – соврала я и глазом не моргнув. – Спасибо! И хорошей ночи! – намекнула на то, что ей пора уйти.

Сара на это как-то вымученно улыбнулась, бросив быстрый взгляд на стакан в моей руке, но кивнула.

– Хороших снов, мисс Фейл! – пожелала она.

– Спасибо! И унеси ужин. Я не голодна!

– Как скажете, – медленно кивнула девушка и забрала поднос. – Еще раз всего хорошего.

Как только за ней закрылась дверь, я мгновенно вылила молоко в горшок с кактусом. Если бы знала, что оно настолько противно, ни за что бы не сделала и глотка. Кошмар просто.

Я сделала шаг к столику, чтобы поставить злосчастный стакан и…

Комната неожиданно поплыла, закружилась, пол и потолок поменялись местами. В горле запершило и стало настолько трудно дышать, что я, неосознанно дернув ворот, оторвала несколько пуговиц на блузе. Во рту появился привкус горечи…

Нужно добраться до кровати и присесть. Но пол под ногами качался так, что я едва могла стоять. О том, чтобы куда-то идти, и речи быть не могло.

Нужно взять себя в руки и позвать на помощь, но сил не хватало. Голос пропал, и пальцы начали холодеть не то от страха, не то от…

Молоко… Проклятье… Молоко…

Меня отравили… И кто?! Маленькая тихая служанка Сара.

Но все эти мысли уже протекали вяло, почти не удерживаясь в уплывающем сознании.

Вот и все, Алиса. Все равно ты никому не была нужна…

Никогда не верила в жизнь после жизни, но теперь, кажется, имею некоторое представление о том, как она выглядит.

Ощущение было такое, словно я бреду по морскому дну, попадая то в горячее, то в холодное течение. Меня уносит куда-то, и я совершенно не могу противиться этой неведомой силе.

Иногда получалось оттолкнуться от дна и даже почти выплыть на поверхность. И тогда я видела странные, нереальные образы, а порой даже слышала приглушенные голоса, обрывки разговора…

– …Ваши прогнозы, лекарь Эврен! – Проклятье, даже по ту сторону бытия я чувствовала раздражение, напряжение и беспокойство мистера Джереми Холта.

– Будем надеяться, что очень скоро она придет в себя. М-да… Тогда я смогу оценить ущерб, нанесенный ядом, – гнусаво и совершенно без эмоций ответил тот, кого называли лекарем Эвреном…

…Тик-так! Тик-так!