— А какая разница? Как ни назови, смысл один. Да не ищи ты свои побрякушки, это она забрала. Думаешь, простой рабыне под силу усыпить и твоего мага, и тебя?

— Выпорю.

— Пальцем не тронешь! Посадишь в самое мягкое кресло и будешь кормить мушмулой и инжиром. Иначе и не мечтай подержать в руках племянника. Или племянницу.

— Лета ждет ребенка? А он ее сюда?! — мгновенно начал звереть главный ханский магистр.

— И не только ее, — наконец-то вставил словечко Тод. — Дарочку тоже. Мою невесту… почти жену. Ее родители уже согласились.

— Подожди… была тут одна… тоненькая такая, синеглазая… — Мечтательная улыбка, как солнечный лучик, осветила хмурое лицо Кадерна.

Тодгер побелел и схватился за свой жезл.

— Можно считать, невестку ты одобрил, — поспешил задавить в зародыше начинающийся шторм Изрельс. — И это замечательно. Тех, кто пытается сказать хоть слово против нее, Тод сразу начинает убивать. Мой дом в Айгорре полуразрушен, там теперь команда гномов работает. Да и у себя во дворце полсада разнес и пограничный овраг в придачу, когда ее потерял.

— Я бы тоже разнес, — вздохнул Кадерн. — Не девушка, а мечта!

— Бутон белой лилии с синими глазами и ангельским голоском, — расцвел Обай-баба. — Рахат-лукум, райская птичка!

— Убью, — с тоской процедил Тодгер. — Или заброшу на семь миль от острова… и ползите потом по мелководью!

— Действительно, — задумчиво уставился на него старший брат, — все признаки налицо. И давно это у него?

— Два года, это младшая дочь лирского короля, — поспешил закрепить результат Изрельс. — Вот теперь понимаешь, почему эта сволочь Рандолиз сбежал?

— А он, значит, сбежал? — хищно переспросил Кадерн, предсказуемо переключившись на более привычную ему задачу. — И давно?

— Сразу после того, как отправил девушек сюда. И следы затер, мы с Тодом были в его берлоге. Кстати, дом он снимал у одного жадного простофили.

— Тогда нам нужно сначала идти в ханский дворец. Тайный советник — сволочь еще та, но собирает сведения на всех непростых людей и магов, о ком услышит хоть краем уха. Открывайте портал. Мальгис, ты со мной. И не трясись, никто тебя наказывать не будет. Я и сам попался… такая музыка, танцы… интересно, кто придумал?

— Пышная роза была заводилой, — услужливо подсказал Обай-баба и, скромно опустив глаза, со вздохом признался: — Обай подслушивал, пока не уснул. Она и музыку сделала, зельем на колонны брызнула, они и запели. Девушки теперь плачут, и кухарки тоже. Всем ее жалко, и себя тоже.

— А себя-то почему?

— Так ведь роза пообещала, как найдет дорогу домой, — всех отсюда заберет и мужей им хороших найдет. Сама проверять будет, так и сказала!

— Как интересно, — покосился на помрачневшего Изрельса шурин. — А еще о чем они говорили? Та… лилия тоже собиралась будущих женихов проверять?

— О, лилия, — мечтательно прижмурился толстячок и огорченно вздохнул: — Нет, дивная птичка только говорила: все рабовладельцы, — прошу прощения, не мои слова, — грязные свиньи!

— Какой странный лексикон для принцессы, — насмешливо удивился Кадерн. — И очень интересно, откуда у нее такая ненависть к обладателям рабов?

— Об этом поговорим в твоем кабинете, — поспешил перевести разговор Изрельс, торопливо открывая портал. — Я сейчас другого опасаюсь. Гад Рандолиз вполне мог поставить на них свои маячки.

— А девушкам ничего не скажете? — опасливо осведомился Обай-баба, тоскливо посматривая на туманный цветок портала.

— Сам скажешь. — Постаравшийся взять себя в руки магистр уже придумал, как решить эту проблему. — Раз моя жена им обещала, значит, обязательно заберем, пусть потерпят пару дней. И мужья им будут… сам займусь подбором.

* * *

— Все это крыло дворца в вашем распоряжении, — демонстрируя роскошные залы, спальни, купальни и широкие балконы, ласково вещал красавчик, а Дарочке слышался в его словах лязг стальных засовов и запоров. — В саду тоже можно гулять от рассвета до заката. Ночью не советую — темные у нас ночи, а дорожек нет. Заблудитесь, испугаетесь, еще и заболеете. Кушанья, развлечения и украшения заказывайте какие захотите, вот доска желаний, вот мел. Просто пишете — например: «Пирожные с кремом».

Смуглая мужская рука небрежно черкнула два слова на золотой доске, и на стоящем рядом длинном мраморном столе появилось десятка два блюд с разнообразными пирожными.

— Не буду вам мешать, отдыхайте с дороги, — рассмотрев разгорающийся в глазах младшей гостьи интерес, довольно, как объевшийся сливок котяра, муркнул красавчик, и невидимые лапы бережно пересадили Лету с Дарочкой в мягкие кресла.

Потом ковер взмыл ввысь и стремительно улетел прямо в большущее, до пола, широко распахнутое окно.

— И где это мы? — помолчав, осторожно спросила принцесса свою наставницу, задумчиво оглядывающую кричаще роскошный зал.

Тут было просто душно от зеркал, золота, драгоценных камней и не менее дорогих вещиц из различных редких материалов, от кости мамонтов до поющего тростника.

— Я начинаю понимать Изра, — пробормотала та, вздохнула и пояснила: — Он в молодости был магом в одной из южных стран.

— В какой? — Протянув руку к блюду с пирожными, Дарочка вытащила самое румяное и только открыла рот, чтобы откусить, как наставница резким ударом выбила его из пальчиков ученицы:

— Двойка за урок. Ты не выучила правило второе.

— Но оно было про зелья, — с тоской поглядывая на упавшее пирожное, проворчала принцесса.

— Надо бы поставить еще двойку — за неумение думать и обобщать факты, — сурово прикрикнула Летуана. — Но у тебя есть веская причина — слишком бурная жизненная струя.

— А можно про струю поподробнее? — кротко осведомилась Дарочка, сложив руки на коленях, как покорная служанка.

— Все очень просто. Если говорить образно, наша жизнь — река. И если ты хоть раз пускала в речку кораблик, то не можешь не знать — течение в реке очень неравномерное. В заводях и на разливах вода иногда почти не движется, у сильно пологих берегов течет медленно, а у крутых — быстрее. Ну а на стрежнях иногда мчится, как сорвавшаяся с цепи, закручиваясь в водовороты и свиваясь струями. Вот в такую струю мы сейчас и попали.

— Правильнее сказать, ты нас туда забросила, — тихонько заметила принцесса, помолчала, словно не замечая возмущенного взгляда наставницы, и добавила: — Но я не в обиду так говорю. На самом деле так жить очень интересно, каждый день что-то новенькое. Меня только интересует один вопрос: если кушать тут ничего нельзя, то чего долго сидеть? Посмотрели, как живет султан, и пора дальше.

— Во-первых, нам нужно отдохнуть, — уклончиво пробормотала Летуана. — В следующий раз таких роскошных покоев может и не достаться. А во-вторых, над этим вопросом я работаю.