Рядом сидела Викка. Волосы ее были распущены, они падали ей на плечи, и он сначала не увидел, что она надела свое лучшее платье. Она сидела, обхватив колени руками, и с тревогой смотрела на него.

– Сейчас ночь? – спросил он по-кимврски.

– Да, – очень тихо ответила она. – Тьёрр велел не будить тебя. Он сказал, что навел порядок на втором корабле. Они освободили гребцов и связали членов экипажа и тех гребцов, которые не захотели к нам присоединиться. Тьёрр велел перенести раненых под палубу и все остальное… – Она протянула кожаную бутылку. – Он велел дать тебе это.

Эодан не взял бутылку. Он подошел к двери и выглянул. Абордажную доску убрали, и два корабля соединяли веревки и один привязанный трап. Корабли раскачивались и могли сломать любую неподвижную переправу. На этом корабле было темно и пусто. Но на другом горели факелы, раскачиваясь в каком-то диком танце, под небом, на котором свежий ветер гнал облака, слышались песни и хриплый хохот.

– Что это за глупость? – резко спросил Эодан.

Викка подошла к нему и почти испуганно посмотрела на это зрелище Тартара. На фоне огней плясал черный человек, с распущенными волосами и развевающейся бородой. Чуть видны были другие, окружившие корабельный очаг и хлопающие в полутьме.

– На борту было вино, – сказала Викка.

– О… да, теперь я вспомнил. И Тьёрр позволил им взять этот груз?

– Он мне сказал, что не мог их остановить. Казалось, лучше разрешить им напиться ночью. Завтра мы возьмем большую галеру…

– И позволим экипажу той взять нашу. Хм. Не такая уж дурная мысль.

– Ты их отпустишь? – удивленно спросила Викка.

– Я дал им слово, – ответил он. – И что хорошего дало бы, если бы мы их убили?

Он снова закрыл дверь, чтобы заглушить шум. Взял кожаную бутылку и стал жадно пить.

– Ах! А есть ли на том корабле еда?

– Не знаю. Я приготовила, что могла, из припасов здесь. – Викка показала на чашку с тушеным мясом. – Боюсь, все остыло, пока ты спал.

Эодан опустил бутылку. Потолок слишком низкий, ему пришлось нагнуть голову.

– Почему ты здесь? – спросил он.

– Ты не должен был спать без охраны.

Она коснулась кинжала у себя на поясе. Его длинный меч лежал у стены. Эодан понял, что он раздет.

– Меня могла охранять Фрина, – сказал он.

Викка покраснела.

– Разве она твоя жена?

– А ты?

Она ахнула и повернулась к нему спиной.

– Я уйду! – воскликнула она. – Если ты не хочешь, чтобы я была здесь, я уйду!

– Стой! – сказал он, когда она взялась за ручку двери. Она остановилась, словно ее ударили копьем, повернулась и посмотрела на него. Слезы текли по ее лицу, и дыхание с шумом вырывалось из горла.

Эодан чувствовал пустоту внутри, но подошел к ней и взял за плечи.

– С меня хватит этого, – сказал он. – Сегодня ты должна решить, кто твой мужчина.

– Я сказала тебе, что не знаю, – выкрикнула она.

Эодан провел по ее рукам, так что у него в руках оказались ее запястья.

– Ты должна решить, – повторил он. – И ты выберешь меня!

Она попыталась высвободиться, но он прижал ее к себе и отыскал губами ее рот. Она отворачивала лицо. Он одной рукой держал ее за талию, а свободной рукой вытащил ее кинжал и вонзил его в стену. Потом схватил ее за волосы и повернул так, что ее губы оказались там, где ему нужно.

Неожиданно она задрожала. Он отпустил ее, и она опустилась на колени, держась за него. Он сел рядом и обнял ее за талию. Она со слезами и смехом пришла к нему.

– Это ты, – сказала она. – Это ты, Эодан.

Много времени спустя, когда лампа догорела, она прошептала:

– Думаю, это всегда был ты.

XIII

Когда Фрина увидела, что Викка пошла к мужу и закрыла за собой дверь, она подумала, что сегодня ночью на этом корабле ни для кого другого нет места. Значит, она пойдет на другой корабль. Проверив, на месте ли кинжал на поясе, она перебралась на больший корабль.

На вновь завоеванной палубе было многолюдно и шумно. Стоял огромный Тьёрр и отдавал приказы. Начали освобождать рабов; один за другим гребцы выходили на солнце, мигая тусклыми глазами. Фрина подошла к сармату.

– Я могу помочь? – спросила она.

– Ха? А, это ты, малышка. Лучше держись подальше отсюда. Нам многое нужно сделать до заката.

– Я сказала, что хочу помочь тебе, большой осел! – выпалила она.

Тьёрр почесал рыжую бороду.

– Не знаю чем. Я не позволю тебе скрести палубу или готовить еду. Это подает дурной пример, знаешь ли. Мы теперь офицеры. А что еще…

– Аква, аква… [Вода, латин. – Прим. пер.]

На палубе послышался хрип, люди словно превратились в лягушек.

Фрина посмотрела на матроса, который тщетно пытался остановить кровотечение из наполовину отрубленной руки. Ей стало плохо, но она облизнула губы и сказала:

– Я кое-что знаю о лечении ран. Позволь мне позаботиться о раненых.

– Напрасная трата времени, – сказал Тьёрр. – Если не слишком ранены, повязка из тряпок и, может, несколько швов спасут их. Остальных было бы милосердней выбросить за борт.

Фрина медленно ответила:

– Какая-то женщина когда-то носила каждого из них под сердцем. Позволь мне сделать то, что я смогу.

– Как хочешь. Найди место внизу. Велю двоим принести туда раненых.

Потом Фрина была непрерывно занята. Дважды она останавливалась: один раз, чтобы не видеть ужасное зрелище, и один – чтобы сменить залитое кровью платье на тунику. Между палубами было жарко и душно; весь ее космос словно заполняли стоны и крики. Она начала срываться – когда держала за руку молодого человека и улыбалась ему – единственное, чем она могла помочь ему, пока он умирал, – услышала крик, словно мужчина рожает; повернувшись, она увидела, что у него только сломан палец, и она, угрожая кинжалом, выгнала его. Но в остальном нужно было мыть и перевязывать, резать и сшивать, вставлять на место кости и ставить шины, приносить воду, и помогал ей только корабельный плотник из Галилеи или еще какого-то пыльного места.

Наконец она вышла, не способная больше ничего сделать – теперь Асклепий и Гермес Психопомп [Асклепий – в древнегреческой и древнеримской мифологиях бог врачевания. Психопомп (проводник душ) – прозвище бога Гермеса, который проводил души умерших в царство мертвых Аид. – Прим. пер.] должны, как хотят, разделить души – и увидела, что солнце низко, а море становится неспокойным. Перистые облака двигались с запада, ветер гудел в снастях. Фрина вздрогнула от холодного воздуха