Мы поднимаемся в квартиру.

— Времени дофига уже, — смотрит на экран телефона Сергей. — Давай топай в ванну и спать.

Уходит на кухню, достаёт из холодильника бутылку молока, скручивает крышку и пьёт его прямо из горлышка.

Я останавливаюсь в дверном проёме и ложусь щекой на дверной косяк и, как какая-то маньячка, смотрю на то, как красиво дергается его кадык на каждый глоток. Оооо! Точно, Соня, ты сошла с ума!

— А почему ты у меня ничего не спрашиваешь про кулон? Почему не ругаешь? — решаюсь прояснить последний, мучающий меня вопрос.

Ну вот такая я. Не привыкла скрывать то, что натворила. Мне проще получить наказание сразу, чем ждать и бояться расправы.

— Ну я уже понял, что ты его потеряла, — он жмёт плечами. — Глеб посмотрит камеры и скажет, если узнаёт что-то подробнее. К чему мусолить.

— Это, который водитель? — удивляюсь я.

— Это который начальник безопасности у Саида, — хмыкает Сергей. — Ну и у нас с совладельцем торгового центра по совместительству. Для особенно ценных мероприятий.

— Это, значит, я — ценное мероприятие? — не могу сдержать улыбку. Краснею.

— Соня, умоляю тебя, — стонет Северов, — скройся в ванне и закройся на замок!

Меня первый раз, за все время рядом с Сергеем, совершенно не пугает его открытая демонстрация желания. Даже наоборот, я немного провоцирую.

Но сейчас чувствую мурашками на своих руках, что нужно действительно сбегать в душ.

Закрываю дверь на замок и подхожу к зеркалу, рассматривая свои глаза, оформленные размазанной тушью в стиле панды. Ужас!

Если уж я нравлюсь Северова такой, то скорее всего, нравлюсь по-настоящему.

И я улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь… своему отражению глупой улыбкой влюблённой женщины. Внизу моего живота щекотно трепещет, будто от крыльев бабочки.

Я понимаю, что между мной и Сергеем обязательно случится близость. Я хочу, чтобы он был моим первым мужчиной.

По множеству прозаичных причин и по самой главной: он — самый лучший. Самый красивый! Самый!

Сергей

— Ты уляжешься или нет!? — почему-то раздражаюсь, глядя на ее возню с зарядным устройством возле розетки и безуспешные попытки кому-то дозвониться.

— Извини, — Соня убирает трубку от уха. — Просто в клубе осталась подруга, и я не понимаю, куда она делась, когда меня охранник к другу твоему поволок.

— Зато мне все более чем понятно, — рявкаю, но видя действительно растерянное лицо Сони сдаюсь. Она должна сама все это узнать, переварить и сожрать. Пусть закаляется. — На, набери ее с моего и успокойся. Кинула просто тебя подружка.

Подаю Соне телефон.

— Спасибо… — забирает с опаской.

Набирает номер и, закусив губку, ждёт ответа.

Примерно на пятом гудке трубку снимает нетрезвый женский голос.

— Аллл…о.

— Ты куда делась, Олесь… — одновременно расстроенно и с облегчением спрашивает Соня. Кидает косой взгляд на меня и отходит к окну. — Ты меня бросила там одну с этим огромным человекоподобным шкафом! — начинает расходиться в эмоциях и вдруг резко замолкает.

Слушает. Трубка что-то истерично вещает.

— О… Мммм… — выдаёт междометия. — Лесечка, не нужно лежать и терпеть. Нужно пойти в туалет, засунуть два пальца в рот или если не получится, три капли нашатырного спирта в стакан с водой накапать. А после этого активированный уголь…

Капризный голос что-то отвечает Соне в ответ.

— Леся! — с досадой перебивает подругу Соня и в следующую секунду смотрит на экран телефона. — Вот блин! Трубку бросила… Можно я ей ещё разочек наберу? — поднимает на меня глаза.

— Достаточно, — забираю у неё из рук телефон. — Пусть проспится твоя подружка. Женский алкоголизм — вообще очень страшная штука. Ты, кстати, откуда такие тонкости реанимации знаешь?

— Ооо… — грустно хмыкает моя девочка. — Мама… — выдыхает. — Много, часто и со всеми вытекающими.

— Понял… — решаю, что подробнее расспрашивать о детстве сейчас не самое лучшее время.

— Ну а ты? — садится передо мной на барный стул Соня.

— Что я? — отзываюсь ей в тон.

— Почему такой? Не старый, но богатый. Не наследник империи, но выбор сделан в пользу стабильного бизнеса, а не какого-то стартапа.

— Интересные выводы… — улыбаюсь ей в ответ и решаю немного просветить. — На месте торгового центра раньше был большой рынок. С палатками, картонками, барыгами и прочей нечестью. Мой дед был ювелиром, а мама постоянно крутилась рядом с ним, поэтому очень хорошо разбиралась в украшениях.

— Твоя мама была… хм… барыгой? — распахивает глаза Соня.

— Ну во так, — я развожу руками. — Выживали на этом добре хорошо, но не всегда легально. А потом пришли злые дяди решили забрать все себе. Пришлось повоевать и победить. Вот такая тебе сказка на ночь, — подмигиваю ей.

— А где твоя мама? — спрашивает осторожно.

— Во Франции живет. Она очень тяжело перенесла тот период, поэтому, как только смог, я ее увёз.

— Понятно… — смотрит мне в глаза эта девчонка, явно пытаясь вытащить более полную картинку жизни.

И я чувствую, как у неё получается. Хрен знает, откуда такой уровень эмпатии.

— Все! — Резко встаю с дивана. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи…

Прохожу мимо неё в коридор и сразу в свою комнату.

Расправляю постель и падаю на диван.

Закрываю глаза, пытаясь поймать момент и провалиться в сон, но не тут то было! Мысли начинают кружиться вокруг сегодняшних событий. Я не хочу их анализировать! Не хочу признавать, что плотно подсел на мимолетные, но такие глубоко личные моменты с этой красивой девочкой. Что мне уже мало ее тела. Гораздо сильнее трогает совершенно наркотическое чувство собственной ценности, уникальности и всесильности рядом с ней.

На секунду, там в кабинете Саида, когда я увидел в Сониных глазах разочарование, мне стало по-настоящему нехорошо!

А вот это… уже по-настоящему серьезно. И следуют из этого только два пути. Побыстрее отпустить ее, объективно признав, что я не тот человек, который нужен молодой женщине. Потому что я извращен, циничен, меркантилен, а иногда даже груб и жесток. Или эгоистично сломать этого «оленёнка», испортив и забрав себе. Этот вариант мне нравится больше…

Я загоняюсь… Дурацкая привычка приводить все к логике и цели.

Поворачиваюсь на правый бок, стараясь ни о чем не думать и крепче закрываю глаза!

Вдруг тишину квартиры резко заполняют громкие характерные звуки, которые мужчина и женщина издают в процессе… Таком… горяченьком! Да ещё и не на русском.