Изображение стены замка заходило ходуном — фокусное расстояние перевели на максимум.

— Ну вот, — сказал Гус. — Видите?

Картинка перестала прыгать, на высокой стене появилась чья-то фигура. «Солдаты» внизу подняли к ней головы — синхронное движение полной покорности.

— Черт возьми, — выругался Фет. — Это что, Владыка?

— Он какой-то маленький тут, — заметил Гудвезер. — Или перспектива нарушена?

— Это Владыка, — сказал Фет. — Ты посмотри на этих зомби внизу — как они все разом повернули к нему голову. Точно цветы к солнцу.

— Он изменился — сменил тело, — сказал Эф.

— Наверно, — согласился Фет, в его голосе послышался прилив гордости. — Значит, профессор все же покалечил его. Точно. Я так и знал. Уделал гада так, что ему пришлось менять оболочку.

Крысолов распрямился.

— Интересно, как он это сделал.

Гус смотрел на Гудвезера, который полностью сосредоточился на нечетком, дрожащем изображении Владыки.

— Это Боливар, — сказал Гудвезер.

— Что это?

— Не что, а кто. Габриэль Боливар.

— Боливар? — переспросил Гус, пытаясь вспомнить. — Певец, что ли?

— Именно, — кивнул Гудвезер.

— Ты уверен? — спросил Фет, точно зная, кого имеет в виду Гудвезер. — Как ты определил в такой темноте?

— По манере двигаться. Есть в нем что-то такое. Я вам говорю — это Владыка.

Фет присмотрелся:

— Ты прав. Но почему Боливар? Может, Владыке некогда было выбирать? Может, старик нанес ему удар такой силы, что тому пришлось немедленно менять шкуру.

Гудвезер разглядывал изображение — к Владыке на высокой стене присоединился кто-то, такая же нечеткая фигура. Гудвезер замер, потом задрожал, словно в лихорадке.

— Это Келли, — сказал он уверенно, без всякого сомнения.

Фету было видно хуже, он не спешил с утверждениями, но Гус тоже не сомневался.

— Святая Мария.

Гудвезер унял дрожь в теле, опершись рукой о стул. Его жена-вампирша прислуживала Владыке.

А потом появилась еще одна фигура. Меньше ростом, худощавее двух других. Ее изображение на экране было темнее.

— Видите?! — воскликнул Гус. — Это человек, и он живет среди вампиров. Не просто среди вампиров — рядом с Владыкой. Какие предположения?

Фет замер. Он хорошо знал Гуса и теперь почувствовал, что тут не все в порядке. Василий посмотрел на Гудвезера.

Тот отпустил стол. Ноги у него подкосились, он так и сел на пол, но взгляда от расплывчатой картинки на экране не отвел. Его желудок горел огнем, словно в него плеснули кислоты. Нижняя губа дрожала, из глаз текли слезы.

— Это мой сын.

Снижай ее.

Астронавт Талия Чарльз больше даже не поворачивала головы. Когда голос раздался в первый раз, она просто приняла его. Она почти — да, она могла признать это — приветствовала его. Пребывая в одиночестве (за всю историю человечества не было еще столь одинокого существа), она не оставалась наедине со своими мыслями.

Она была в изоляции на борту МКС, этого продвинутого исследовательского центра, пришедшего в нерабочее состояние и болтающегося на околоземной орбите. Двигатели малой тяги, питающиеся от солнечных батарей, спорадически включались, и этот искусственный спутник продолжал движение по эллиптической траектории на высоте в триста километров над планетой, переходя из дня в ночь приблизительно каждые три часа.

Вот уже два календарных года (восемь орбитальных дней учитывались за один календарный) она существовала в этом состоянии карантинной неопределенности. Нулевая гравитация и нулевые физические нагрузки сильно деформировали ее худеющее тело. Большая часть мышц исчезла, сухожилия атрофировались. Позвоночник, руки и ноги согнулись под странными, неестественными углами, а большинство пальцев превратились в бесполезные крюки, загнувшиеся вокруг себя. Ее пищевой рацион (в основном борщи глубокой заморозки, доставленные последним русским грузовиком перед катаклизмом) свелся почти к нулю, правда, ее тело почти и не требовало питания. Кожа Талии стала ломкой, ее чешуйки плавали в воздухе, словно пух одуванчика. Она почти полностью облысела, что было для нее к лучшему, потому что при нулевой гравитации волосы только мешали.

Она практически перестала существовать — как в физическом, так и в интеллектуальном смысле.

Русский командир станции умер через три недели после того, как в работе МКС начались сбои. Мощные ядерные взрывы на земле возмутили атмосферу, что привело к множественным столкновениям с космическим мусором. Они укрылись в аварийной спасательной капсуле, космическом летательном аппарате «Союз», как этого требовали инструкции в случае отсутствия связи с Хьюстоном. Командир Демидов решил выйти в космос и попытаться ликвидировать утечки в кислородном баке на корпусе станции. Ему удалось отремонтировать баки, а один принести в «Союз», после чего он умер от инфаркта. Его свершения позволили Талии и французскому инженеру протянуть гораздо дольше, чем они надеялись, а также перераспределить треть пищевого рациона и воды.

Правда, успешный выход командира оказался не только благом, но и проклятием.

Через несколько месяцев у Меньи, французского инженера, начали проявляться признаки слабоумия. Когда космонавты увидели, как планета скрылась за черным, похожим на чернильное пятно осьминога, облаком зараженной атмосферы, француз быстро утратил веру и начал говорить странными голосами. Талия думала, что сможет спастись от безумия, если вытащит из этой пропасти Меньи, и ей казалось, что у нее получается, но как-то раз она увидела его отражение в зеркале — он корчил рожи, полагая, что она его не видит. В ту ночь она притворялась, что спит, медленно вращаясь с полузакрытыми глазами в тесном пространстве корабля, и вдруг в этом ужасе невесомости Меньи тихонько открыл аварийный комплект, размещенный между двумя из трех кресел, и вытащил трехствольный пистолет, больше похожий на дробовик. За несколько лет до этого русская капсула после входа в атмосферу и спуска жестко приземлилась в сибирской глуши. Прошло несколько часов, прежде чем их обнаружили, и в течение этого времени космонавтам приходилось отгонять волков камнями и ветками. После того случая в портативный аварийный набор «Союза» в качестве стандартного оборудования включили специально сконструированный крупнокалиберный пистолет (с ножом в съемном прикладе).

Талия смотрела, как он ощупывает ствол пистолета, трогает пальцем спусковой крючок. Он вытащил нож и пустил его бумерангом в воздух, клинок раз за разом облетал кабину, отражая пришедший издалека солнечный луч. Она почувствовала, что нож пролетел совсем рядом с ней, отчего в глазах француза сверкнуло что-то похожее на удовольствие.

Тогда женщина поняла, что должна делать, чтобы спастись. Не оставляя свою любительскую терапию, чтобы не насторожить Меньи, она все это время готовилась к неизбежному. Даже сейчас ей не хотелось вспоминать об этом.