Эф заплутал в туннелях бывшего сумасшедшего дома под бывшим Колумбийским университетом. Он хотел одного — не останавливаться. Его до глубины души потрясло зрелище: Зак, Келли и Владыка на стене замка Бельведер. Он боялся за сына, представлял всякие ужасы (Зак убит или голодает, запертый где-то в клетке), но чтобы Зак стоял рядом с Владыкой — такого Эфу и в голову не приходило.

Неужели дьяволица Келли доставила сына в эту помойку? Или Владыка пожелал, чтобы Зак был рядом с ним. А если так, то для чего?

Может быть, вампир угрожал Келли, а у Зака не оставалось выбора — только подыгрывать. Эфу хотелось держаться этой гипотезы. Потому что мысль о том, что мальчик добровольно сблизился с Владыкой, была невыносима. Растление ребенка — худший из страхов родителя. Эфу необходимо было верить, что Зак — его маленький потерявшийся мальчик, а не заблудший сын.

Но страх мешал ему предаться этой фантазии. Эф отошел от монитора, чувствуя себя призраком.

Эф залез в карман куртки, нашарил две белые таблетки викодина. Они сияли на его ладони в свете налобного фонаря. Он сунул таблетки в рот, проглотил всухую. Одна из них застряла у основания пищевода, и ему пришлось подпрыгнуть несколько раз, чтобы она проскочила в желудок.

Он мой.

Эф резко оглянулся. Голос Келли — приглушенный и далекий, но явно ее голос. Он дважды развернулся, но никого в туннеле не увидел.

Он всегда был моим.

Эф на несколько сантиметров вытащил меч из ножен. Он двинулся вперед к короткому лестничному пролету, уходящему вниз. Голос звучал в его голове, но шестое чувство показывало ему путь.

Он сидит по правую руку от Владыки.

Эф снова побежал, кипя от ярости, свет налобного фонарика скакал по стенкам. Он свернул в темный коридор, который вывел его…

В узилище. К заключенной в клетку матери Гуса.

Мужчина оглядел помещение. Больше в нем никого не было. Он медленно повернулся к облаченному в шлем вампиру, который недвижимо высился посреди своей клетки. Обращенная мать Гуса стояла совершенно неподвижно, от налобного фонарика на ее тело упала решетчатая тень.

Он снова услышал голос Келли:

Зак считает, что ты умер.

Эф вытащил меч из ножен:

— Заткнись.

Он постепенно забывает. Старый мир и все прежнее. Этого больше нет, сон молодости.

— Замолкни! — приказал Эф.

Он внимательно слушает Владыку. С уважением. Он учится.

Эф сунул меч между прутьев решетки. Мать Гуса отшатнулась, почувствовав серебро, ее отвислые груди раскачивались в полутьме.

— Чему он учится? — спросил Эф. — Отвечай!

Келли молчала.

— Вы промываете ему мозги.

Мальчик был в изоляции, он был умственно уязвим.

— Вы промываете ему мозги?

Мы воспитываем его.

Эф сморщился — слова полоснули его, точно бритва.

— Нет. Нет… что вы можете понимать? Что вы можете знать о любви… о связи между отцом и сыном?..

Мы — плодовитая кровь. Мы породили много сыновей… Присоединяйся к нам.

— Нет.

Только так ты можешь воссоединиться с ним.

Рука Эфа чуть опустилась.

— Пошла ты. Я тебя убью…

Иди к нам, и будешь с ним вечно.

Эф замер на мгновение, парализованный отчаянием. Ей что-то нужно от него. Владыке что-то нужно. Он отпрянул от клетки. Не поддавайся. Прекрати с ними говорить. Уходи отсюда.

«Заткнись, ты, сука!..» — подумал Эф, его гнев звучал громче его голоса.

Крепко держась за серебряный клинок на своем боку, Эф побежал из этой камеры в ходы туннеля, но голос Келли звучал в его голове.

Иди к нам.

Он завернул за угол, распахнул ржавую дверь.

Иди к Заку.

Эф побежал, с каждым шагом наливаясь злобой.

Ты же знаешь — ты сам этого хочешь.

А потом ее смех. Не ее человеческий смех, не высокий, легкий и заразительный, а издевательский, имеющей целью спровоцировать его. Вернуть назад.

Но он бежал вперед. И смех стал смолкать, заглушенный расстоянием.

Эф шел вслепую, клинок меча бил по ножкам выброшенных стульев, скреб по полу. Викодин начал действовать, и Эфа слега повело, тело его начало неметь, но голова оставалась ясной. Уходя прочь от клетки, он сделал поворот в собственном мозгу. Теперь сильнее, чем раньше, он хотел освободить Нору из кровезаборного лагеря. Вырвать ее из вампирских лап. Он хотел показать Владыке, что даже в такие долбаные времена, как нынешние, это возможно — реально спасти человека. Что Зак не потерян для Эфа и что влияние на него вампира вовсе не так безусловно, как он, вампир, вероятно, считает.

Эф остановился перевести дыхание. Налобный фонарь стал тускнеть, он постучал по нему — свет замигал. Нужно было сообразить, где он находится, и выбраться на поверхность, иначе он потеряется в этом темном лабиринте. Не терпелось сообщить остальным, что он готов идти в лагерь и сражаться.

Свернув за угол еще раз, Эф увидел в конце длинного темного коридора фигуру. Что-то в ее позе — низко повисшие руки, чуть согнутые в коленях ноги — подсказало: вампир.

Эф выхватил меч и сделал несколько шагов вперед, надеясь получше осветить существо.

Оно не двинулось с места. Узкие стены коридора благодаря викодину чуть покачивались на периферии видимости. Может, это галлюцинации и он видит то, что хочет видеть. А хотел он драки.

Убедив себя, что это лишь плод воображения, Эф смелее пошел на призрака.

— Ну, иди ко мне.

Его переполняла злость на Келли и Владыку.

— Иди ко мне и получи, что заслужил.

Существо не двигалось, позволяя себя разглядеть. Капюшон свитера образовывал полотняный треугольник над его головой, затеняя лицо и скрывая глаза. Ботинки и джинсы. Одна рука опущена вдоль туловища, другая заведена за спину.

Эф подошел к фигуре с гневной решимостью человека, который вознамерился выйти из комнаты, хлопнув дверью. Призрак так и не шелохнулся. Эф выставил одну ногу вперед, сохраняя опору на другой, прицелился в шею и нанес удар мечом, словно бейсбольной битой.

К удивлению Эфа, его меч звякнул, руки отбросило назад, рукоять чуть не выскочила из пальцев. Сноп искр на мгновение осветил коридор.

В следующее мгновение он понял: вампир парировал его удар стальным стержнем.

Эф перехватил меч горящими ладонями, звенящими пальцами и отступил назад, чтобы замахнуться еще раз. Вампир одной рукой выставил перед собой стальной брусок и легко отразил удар. Неожиданный пинок в грудь — и Эф распростерся на полу. Падая, он порезал ноги.