– Выходи из машины! – приказала она.

– Я очень извиняюсь, – повторил Джордж.

– Выходи! – завизжала она.

– Почему?

– Потому что я сяду за руль, идиот!

Джордж остановил машину и опасливо вышел. Меган отшвырнула его в сторону, села на водительское место и захлопнула дверцу.

– Я сейчас перееду этого старого пердуна! – процедила Меган.

– Нет! – возразил доктор Боб, потянув ручной тормоз. – Я запрещаю тебе это делать!

– Ты что? – захохотала Меган.

– Ох, Мег, – вмешалась Эбби. – Пожалуй, он прав. Я и забыла тебе сказать. Питер, не знаю, как там его дальше, этот жуткий комедиант покончил с собой. У нас будут юридические сложности.

– Ты забыла нам об этом сказать? – изумился доктор Боб.

– Да, у меня голова забита более важными вещами!

– Ладно, ладно, – скривилась Меган. – Просто поедем.

Доктор Боб отпустил ручной тормоз.

– Я же предупреждал тебя не нервировать его! – сказал доктор Боб.

– Хватит об этом! – прошипела Эбби.

Прежде чем он нашелся, что сказать, Меган стремительно подала машину назад, проехав по ногам Джорджа, включила переднюю передачу и снова направила колеса прямо на ботинки старого шофера.

– Ах, простите! – проворковала она, перекрывая вопли Джорджа.

– Боже мой, Меган! – воскликнул доктор Боб. – Дай мне выйти из машины!

– Зачем?

– Я должен осмотреть его увечья! Я же врач, если ты забыла!

– Если я забыла? – передразнила Меган. – Ты же не давал клятву Гиппократа, милый мой, ты дал клятву гипокрита[33], если ты забыл!

И она нажала на педаль газа.

Доктор Боб оглянулся на Джорджа, лежащего на проезжей части. Он хватался руками за голени, пытаясь ослабить нагрузку на размозженные ступни. Ну что ж, Джордж сыграл свою роль, если им повезет, Флоренс получит еще небольшую фору во времени. Но он не мог лишний раз не поразиться той развеселой легкости, с которой эти паршивки проявляли свою жестокую склонность к насилию. Потом ему все равно надо будет вернуться и позаботиться об изувеченном шофере, ставшем жертвой детской мстительности Меган. Он ощутил прилив ненависти к обеим: они уже привыкли к тому, что любая неприятность, в которую они попали, будет улажена чужими руками. Услышав приглушенную трель, возвещающую о приходе нового сообщения, он вынул из кармана телефон и взглянул на экран.

«С радостью извещаю вас, что перевод благополучно осуществлен, отправитель просит прощения за задержку. Искренне ваш, Кристоф Рихтер-Гулаг».

Черт! Ну наконец-то. Терпение никогда не было его лучшим качеством. И все же он пока не совершил ничего вопиюще преступного, учитывая, что он опять оказался в одной связке с Когниченти. Ничего непоправимого не случилось, хотя Когниченти ожидал, что Данбар выйдет из игры, а не вернется в Нью-Йорк к началу общего собрания совета.

Только бы ему сохранить трезвость мысли. Наверное, надо предупредить Данбара в любом случае, но рассказать ему не все, а только то, что сможет погубить Мег и Эбби. Если Когниченти одержит победу, они утратят власть, но стоимость их акций подскочит вверх, сделав их невероятно богатыми. А он мечтал увидеть их крах и унижение. Ненависть, которую доктор Боб ощущал в этот момент, возможно, была самым искренним проявлением чувств за всю его жизнь. Эту ненависть тоже надо бы включить в его пенсионный план – наряду с деньгами.

* * *

Флоренс прошла по заснеженным зарослям папоротника к валуну, за которым, она знала, прятался отец.

– Генри! – позвала она. – Папа! Это Флоренс!

Она заметила, как над верхним краем валуна показались лоб и глаза Данбара.

– Это Флоренс, – повторила она.

Данбар постепенно появился из-за камня, его седые волосы спутались и загрязнились, изможденное лицо покрыто щетиной, пальто перепачкано грязью, в правой руке угрожающе застыл нож с открытым лезвием. Он с изумлением глядел на Флоренс, не зная, как объяснить ее появление здесь.

– Я искала тебя, – сказала Флоренс.

Не выпуская ножа, он опустил руку.

– После всего, что я сделал, – тихо проговорил он.

– После всего, через что ты прошел, – поправила она.

Флоренс сделала несколько шагов, пока не приблизилась к отцу на расстояние вытянутой руки.

– Нам надо забрать и Саймона, – произнес Данбар, и на глазах у него показались слезы. – С ним очень скверно обошлись, и нам надо ему помочь.

– Конечно, – сказал Флоренс. – А где он?

– Точно не могу сказать… У меня все путается в голове, еще хуже, чем прежде. Он был здесь несколько минут назад.

– Вернись с нами, а полиция найдет Саймона, – предложила Флоренс.

– Мы не можем позволить ему умереть, – с рыданием вскричал Данбар. – Ты должна его найти!

– Мы найдем его! Не волнуйся.

– Я очень волновался!

– Я знаю, папа, – проговорила Флоренс, – но теперь все в порядке.

Выронив нож, Данбар шагнул вперед и положил обе руки на плечи дочери.

– У нас есть для тебя носилки, – сказала она.

– Думаю, я смогу идти сам, если ты мне поможешь.

Флоренс рукой обвила отца за талию, а он обнял ее за плечо, и они, осторожно ступая по холмикам снега и приминая коричневые зонтики зимнего папоротника, направились к ожидающим неподалеку вертолетам.

– Он уснул, – сообщил Крис, выйдя из личной спальни Данбара в основной салон авиалайнера. – Доктор говорит, он с радостью отправится с нами в Лондон, но его паспорт остался в Кезвике, поэтому он не сможет вылететь в Нью-Йорк. Он считает, что Генри в сносной физической форме, учитывая, какие испытания выпали на его долю, но у него явное расстройство психики.

– Ну, конечно, ему нужно отоспаться, – сказала Флоренс. – А нам обязательно лететь через Лондон?

– Поверь мне, – твердо заявил Уилсон, – я все тщательно взвесил. Я уговорил поверенных прилететь в аэропорт Фарнборо, так что Генри даже не придется вставать с кровати. Есть ряд юридических вещей, которые нам нужно оформить быстро, – и тогда нам будет обеспечено существенное преимущество перед твоими сестрами. Потом он сможет опять поспать. Полчаса его времени спасут компанию, которую он строил в течение полувека. Твои сестры – прожженные преступницы. Полиция хочет допросить их по делу о самоубийстве комика Питера Уокера.

– О боже! – воскликнула Флоренс. – Он покончил с собой? Но он же был под наблюдением.