Они нагнали меня и окружили за несколько секунд, не трогая, но вынуждая остановиться, и я растерянно вскинула глаза на того, кто встал прямо передо мной.

Молодой совсем парень. Едва ли не школьник лет семнадцати. Взъерошенные волосы, задорная ухмылка, хорошая одежда.

И стойкий алкогольный дух.

Все понятно, золотая молодежь слегка перебрала, затосковала и ищет развлечений. Перехватить девушку, поприставать, засмущать, а может и соблазнить на те самые клубы-рестораны — приключение ничуть не хуже прочих.

Я вежливо улыбнулась.

— Дайте пройти, молодые люди.

— Вы посмотрите, леди не нравится наша компания! — продолжил парень тем же развязным тоном и нарочито огляделся, даже приложил ладонь ко лбу козырьком. — Но увы, я тут другой-то компании не вижу!

Сопровождение снова согласно заржало. А парень резко стер с лица ухмылку и оглядел меня с головы до ног холодным презрительным взглядом, от которого по позвоночнику пробежали мурашки.

— Посмотри какая цаца.

А потом он протянул руку, я отшатнулась, но он все равно успел подхватить пальцем лежащее на шее ожерелье.

— И какие цацки.

Тут мне наконец сделалось не по себе. Я совершенно забыла, что стараниями Уолтера превратилась в ходячее состояние.

Спокойно, Оливия, спокойно. Это не городская шпана, не грабители. Все будет хорошо.

Второй раз улыбку выдавить было сложнее, но я справилась.

— Если подумать, я буду совершенно не против, если столь любезные молодые люди проводят меня до такси.

Очевидный лидер компании приподнял брови, затем изобразил на лице глубочайшие раздумья и перекатил в пальцах грани камней.

— Поздно! — с трагическим надрывом выдал он. — Вы нас отвергли сразу, и теперь за то, чтобы пройти придется заплатить.

С этими словами он стиснул ожерелье в кулак и с силой дернул.

Шею резануло жгучей болью, я вскрикнула, из глаз брызнули слезы, а в следующее мгновение, под надменно брошенное «заткни ее», чья-то грубая рука зажала мне рот и нос, лишая воздуха.

Я отчаянно дернулась, оступилась, подвернула ногу — что-то громко хрустнуло. Замотала головой, пытаясь сбросить душащую ладонь, а потом меня швырнули куда-то в сторону, на холодные камни.

С трудом проморгавшись от слез, я вскинула голову и обнаружила, что лежу в темном узком проходе между двумя домами, а фонарный свет с бульвара загородили три фигуры.

Одна из них сунула руку в карман, пряча сверкнувшую напоследок россыпь камней, шагнула ко мне и рывком вздернула на ноги, впечатывая в стену. Я снов вскрикнула, но звук получился каким-то слабым, не громче писка котенка. Парень наклонился ко мне и душащий запах перегара заполнил легкие.

Но очнулась от странного оцепенения я только тогда, когда чужие пальцы дернули лиф платья с треском раздирая тонкую ткань, а между ног грубо ткнулось колено.

Паника накрыла меня с головой, я закричала, но насильник навалился на меня всей тушей, зажимая рот, лишая дыхания, до боли стиснул грудь, не обращая внимания на жалкие попытки оттолкнуть его или ударить.

Я задыхалась, слезы катились по щекам, а в голове только стучало ужасом: «Нет, нет, нет!».

И от этого всепоглощающего ужаса, сознание вдруг куда-то поплыло…

А потом раздался грохот.

И еще раз.

И еще.

Энтони

Первым получил девятимиллиметровый свинцовый подарок тот, кто стоял ближе всего ко мне. Он же меня первым и увидел.

Меня и направленное на него дуло револьвера.

Не знаю, показалось мне или нет, что он начал что-то формировать в руках — мне некогда было выяснять. Выстрел в плечо — и подонок лишен такой возможности.

Второму досталось в бедро.

Третий…

Третий был сложнее всех, он стоял прямо перед Лив, и был риск задеть ее.

А еще был риск грохнуть тварь. Очень уж хотелось.

Внутри меня трясло от бешенства, но рука не дрогнула.

Верное оружие гавкнуло последним выстрелом, и я решительно нырнул в темный проулок, не обращая внимания на воющую, матерящуюся и проклинающую меня падаль.

Оружие я на всякий случай не убирал, поэтому сползающую по стене в полубессознательном состоянии Оливию пришлось подхватить одной рукой.

Девушка вздрогнула всем телом, когда я ее коснулся, дернулась, пытаясь вырваться.

— Лив, это я, Тони. Все хорошо. Они тебя не тронут… никто тебя не тронет. Но нам надо уходить. Быстро, — тихо произнес я.

Оливия сморгнула, фокусируя на мне мокрый взгляд, стиснула в полоску трясущиеся губы и кивнула.

Я вытащил ее с другой стороны — не на освещенный бульвар, куда на грохот выстрелов уже почти наверняка сейчас сбежится толпа во главе с полицией.

Стражи порядка меня не пугали, с ними я разберусь потом. Но я не позволю им после всего случившегося еще мурыжить Лив полночи в участке, допрашивать и требовать деталей и подробностей.

Подходя к парковке для мобилей позади Кармель-холла, я спохватился, сунул револьвер на его законное место — незаметная благодаря артефактным чарам кобура за спиной на поясе — ода моей паранойе, стащил смокинг и накинул его на плечи Оливии.

Несмотря на то, что на парковке было довольно людно — распорядитель, водители, гости вечера, не пожелавшие дожидаться свою машину у крыльца — никто не обратил на нас внимания. И спустя пару минут, «Ястреб» уже мчался по проспекту.

Оливия забилась в угол кресла, закуклившись в мой смокинг и закрыв глаза. Периодически она шмыгала носом и размазывала по лицу потекшую тушь. При взгляде на это — и на разбитые коленки, и на порванные чулки — внутри упругой волной поднималось бешенство, а взгляд застилало кровавой пеленой. Хотелось приказать развернуть машину, вернуться и добить подонков.

Как удачно, что я отделался от Эрика парой фраз и рванул за Оливией в попытке все же разрешить недоразумение. Я не хотел ее обидеть! Просто на этот поцелуй она была такой мягкой и отзывчивой, что я слегка забыл, с кем имею дело. Увлекся.

Но я бы никогда не опустился до уровня этих…

Этих.

Как удачно, что я сообразил, что она должна была пойти на такси. И успел до того, как с ней случилось что-то непоправимое.

Как удачно…

Дьявол!

Удачно, чтоб его!

Мобиль плавно остановился, я выглянул в окно и с некоторым удивлением обнаружил за ним фасад собственного дома. Не получив внятных распоряжений, кроме как «Уезжаем отсюда. Быстро!», Дерек решил взять на себя инициативу, а не бесить меня расспросами.

Пожалуй, он был прав.