– Дальше двинули! – приказал Артем и, сверившись по карте, побежал по берегу. К концу дня они должны были замкнуть ближайший периметр вокруг «Шишкина леса». Шансы небольшие…

Дачный поселок в пяти километрах от базы – ближе строить не разрешалось – заканчивался асфальтовым кренделем, сразу за которым начиналась грунтовка. Это был запасной маршрут, по которому выдвигался батальон, когда требовалась настоящая секретность. Сюда и добрались «лешие».

Рысьим взглядом Артем пробежался по месту. Облезлые кусты. Плешивая травка. Неудачное местечко для дачных домиков народ выбрал… Здесь проехала машина…

Стоп!

Машина остановилась на краю бетонки… вон и окурок валяется… «Парламент»… масляное пятно на земле… а вон там хорошее место для схрона – отсюда видно…

Тарасов указал на остов «Запорожца», догнивающий у пригорка. Металлоискатель не поможет – кругом ржавое железо. Артем присел у «Запорожца» и осторожно заглянул под покоробленный кузов.

– Лазарев, ко мне! – махнул он рукой. – Видишь? Что это, по-твоему?

– Растяжка, товарищ капитан, – открыл рот от изумления сержант. – Я такие в учебке обезвреживал. На проволочке – граната…

– Справишься, или давай я? – спросил Артем.

– Охренеть! – Рядом присел Шурави. – Что они тут заминировали, придурки чеченские?

– А вот и увидим. – Тарасов отодвинул мнущегося Лазарева локтем и подлез под кузов. Он бережно перекусил проволоку прихваченными на всякий случай кусачками и сжал в ладони рубчатое тельце «лимонки». Шурави нырнул под руины «Запорожца» и через секунду выбрался, потрясая продолговатым тяжелым свертком.

– Не иначе, «калашников» заготовили! – радовался прапор. – Ну, суки! Ну, мастера! Ну, террористы!..

– Слушай вводную, орлы, – сказал Артем. – Чеченский сюрприз берет Шурави. Я бросаю гранату подальше за пригорок, и уходим – по-боевому, только не рысью, а галопом, чтобы местные не заметили.

– Есть, – автоматически откликнулись в один голос Лазарев и Шурави.

Глухо ухнул гранатный разрыв. Забрехали собаки в крайних домах, а «лешие» уже мчались по жухлой траве к ближней рощице…

Выслушав тарасовский доклад, Мезенцев осмотрел новенький автомат и три магазина, приклеенные скотчем.

– Не зря, выходит, бегали, – заключил он. – Грамотно тайник устроили, с сюрпризом. Засаду, что ли, решили устроить, как давеча на Двуреченского? Только ведь наши там редко появляются… Никак не понимаю, черт их побери совсем! Капитан, что делать думаешь?

– Жду ваших приказаний, – ответил Артем.

Он выглядел паинькой, думая при этом: «Хрена я тебе, батя, скажу, что делать буду!»

Алька больше не звонила и трубку не брала, так что недавние места свиданий приобрели для Тарасова явно угнетающий смысл. Покачивая прихваченной за самое горлышко початой бутылкой пива «Миллер», он прогулялся по «точкам боевой славы». Настроение было хреновое. Свободного времени оставалось много, и, кроме кино и пива, Тарасов пока ничего не придумал. Позвонил старый школьный приятель и пригласил на Мытищинский авторынок: дескать, ты, брат, боевой офицер, а у меня в борсетке деньги – залог за тачку отдать хочу, смекаешь?.. Артем поехал.

Они затерялись среди автомобильных рядов. Хозяева продавали стальных коней, а требовательные покупатели заглядывали тем в зубы и под хвост. Пока приятель беседовал с владельцем подержанной «Киа-Сорренто», Тарасов привычно фиксировал внимание на окружающем пространстве. Нет, сегодня в толпе автолюбителей, то суетливых, то торжественных, как жрецы, угрозы борсетке с бабками не отмечалось.

Проводив радостно-возбужденного приятеля до выхода с рынка, Артем отказался возвращаться в центр.

– Погуляю, – сказал он, допил пиво и аккуратно сунул бутылку в переполненную урну. – Мне тут понравилось.

Приятель пожал плечами, потом пожал Артему руку и укатил.

Тарасов купил в ближайшем ларьке салями и батон, бросил сверху пачку чая и бутылку минеральной воды. Теперь можно не заморачиваться насчет ужина.

Он шел по улицам-переулкам, выстроенным из машин, новых, сияющих, и стареньких, тусклых, куря сигарету.

«Выстрелю? Не выстрелю?..»

Олеся повела плечами и плотнее приложилась к резинке окуляра.

Человек, спасший ее несколько недель назад, шел мимо ларьков и машин к выходу с рынка. Он был одет почти как тогда – в футболку и джинсы, и совсем не напоминал врага, опасного и безжалостного. Человек шел, широко шагая, помахивая пакетом с надписью «Москва» и пряничным красным Кремлем.

«Недаром я встретилась с тем человеком… Выстрелю? Или все-таки нет?»

Олеся лежала на крыше заброшенного ангара неподалеку от выхода с авторынка: пятки вместе, носки врозь, прижимаясь щекой к прикладу «эсвэдэшки». Сюда ее привез всезнающий Дмитрусь, а сам исчез, оставил ее одну. Наедине с дичью… Девушка вспомнила вчерашнее свирепое пьяное лицо Дмитруся, потом почему-то маму в цветастом платке, стоящую у калитки их старенькой хаты, и дважды нажала на спуск…

Острый слух Артема различил в паузе автомобильного рычания отдаленный хлопок – и сразу еще один. Что-то толкнуло его в ногу, заставив крутнуться на месте. Пакет точно штормовым ветром хлестнуло.

«Снайпер, мля! – ошеломила Тарасова мгновенная мысль. – Я как на ладони! Откуда, сучонок, бьет?!»

Второй выстрел разорвал пакет; булькнула и потекла бутылка с минералкой. В базарном галдеже, наверное, никто не обратил внимания на странного типа, у которого вдруг порвался кулек… Больше не стреляли.

«Я как на ладони… Но он не убил меня… Почему?»

Глубоко вздохнув и угомонив адреналин в крови, Тарасов вытащил из кулька уцелевшие колбасу и батон да так и потопал, стараясь не сбиваться с шага, – в левой салями, в правой ароматная булка. В который раз выживший…

«Двуреченский – это была только репетиция… Кольцо смыкается, и я – в центре…»

– Почему он ушел живым?! За ним следили и все видели! Почему он ушел?!

– Я выстрелила дважды… Фургон проехал, весь обзор закрыл… Не видно ни черта было, понимаешь?!

– Как я теперь отчитываться буду, а? Сучка, у тебя остается последний шанс! Последний, слышишь?! Хоть зубами его загрызи, а труп мне чтоб был!..

Олеся сидела у стола, закинув ногу на ногу, и отвечала земляку с явным вызовом. Дмитрусь чувствовал это сопротивление и отчаянно трусил: «Что, если сучка в ментовку пойдет, заложит?! Нет, не может такого быть – она ведь себя тем приговорит!.. А все-таки…»

И бандеровец перешел к уговорам:

– Тебе кажется, что я тебя не берегу. Но это не так! Просто я не умею так метко стрелять, понимаешь? Прикончим этого выродка, палача чеченского народа и врага истинной демократии, и домой поедем! Я тебя до самого дома довезу, хочешь?