— Угу! Дешевле камень не отдам! Даже не проси!

Под общий хохот Маломуж вошел в холл с котомкой, в которой лежал многострадальный артефакт. Оператор передал его Виктору.

— Ух ты! — не удержался журналист, вынув плинфу и положив ее на колени. Маломуж и Хорунжий склонились над этим чудом. Артефакт из черного вулканического стекла, казалось, обладал такой притягательной силой, что любой, глядя на него, на какое-то время терял дар речи.

Все втроем они с восторгом рассматривали древнюю реликвию, как мальчишки, нашедшие что-то значимое и ценное для игры в «сыщики-разбойники».

Сигрид с интересом наблюдала за этими тремя «большими детьми».

— Завидую я вам, Виктор! У вас есть настоящие друзья, — грустно улыбаясь, сказала шведка.

— Я иногда сам себе завидую, — отозвался Лавров.

И действительно, было чему позавидовать. Как трудно считать друзей единомышленниками, как глупо называть единомышленников друзьями… Друзей каждый определяет по-разному. Но друзей и не нужно определять. Они проявляются в сочувствии и в помощи, когда ты в беде, в восторженной поддержке, когда ты в радости, в признании душевной близости, в зове сердца… Вот они появились, казалось бы, в самый неподходящий момент «зализывания ран» и просто исцелили… Все трое уже увлеченно болтали о подготовке к предстоящей поездке.

— …Предлагаю профессиональной видеокамеры вообще не брать, — высказался Маломуж. — Она громоздкая и ее всегда боятся. Обойдемся «сонькой» модели HDR — она компактная и картинку хорошо держит.

— Ну-у-у-у, — протянул режиссер Хорунжий. — Едем в Африку, там такие закаты-рассветы, пейзажи-натура, а мы, как дураки, с репортерской «сонькой».

— Я фотоаппарат CanonMarkIII возьму, — пообещал Лавров.

Но тут же заметил, что Сигрид осталась сидеть одна, поглаживая Бэрримора.

— Секунду, хлопцы. Сигрид…

— Да-да, я, пожалуй, поеду в гостиницу, — улыбнулась шведка.

Поднявшись с кресла и аккуратно отложив кота, она сдернула свою шубку с оленьих рогов, служивших вешалкой для одежды, и подала меха хозяину дома, чтобы тот помог ей одеться.

— Встретимся в Борисполе. Билеты, что вы забронировали, я только что выкупила со смартфона.

— Уже? — удивился Виктор. — Вы ставите меня в неудобное положение, Сигрид.

— Я же сказала, что за все буду платить сама…

Жена русского капитана Колобова встала у двери и подождала, пока украинский журналист ей откроет, принципиально не делая этого сама. Лавров долго смотрел ей вслед, наблюдая, как она пикнула центральным замком черного Volvo XC60. Корма внедорожника фыркнула счетверенным выхлопом, блеснула светлой накладкой на заднем бампере и помигала вытянутыми стоп-сигналами.

— Вот и славно! А хороша, чертовка. Ладно…

Виктор скинул с себя наваждение ловеласа и почти вприпрыжку направился к спорящим друзьям, потирая ладони. Все-таки здорово, что они едут с ним. Что бы он без них делал в том Сомали?

— …Для «киношной» картинки потребуются дискретные объективы: «двадцатка», «полтинник» и «сотка», — предупредил Игорь Хорунжий.

— Блин, да я измучаюсь ими фокус ловить! — возмутился оператор Маломуж.

— Ничего, — утешил его Лавров, разливая ребятам чай. — Я специально для тебя возьму еще зум-объектив 24 на 105 миллиметров.

— Во-о-о-от! — обрадовался Олег. — А я захвачу маленький такой компактный штатив-стедикам Flycam Nano.

— И большой штатив Manfrotto, — добавил режиссер.

— С большим Manfrotto всегда проблемы в аэропортах, — возразил Лавров. — Вот помню в Пакистане у нас случай был: за базуку его приняли…

— Дык он еще и весит, как я! — возмутился оператор. — С рук все, что надо, снимем.

— Manfrotto! — потребовал режиссер. — Я твое «с рук» потом клеить замучаюсь!

Перебраниваясь, они обсудили весь список оборудования и распрощались до завтрашнего дня…

В свободные часы Виктор любил осматривать окрестности с помощью полевого бинокля. Нет, не в поисках врагов. Просто жизнь пернатых казалась ему не менее интересной, чем жизнь людей: красноголовые щеглы метались между вершин кустов, свиристели блестели на поваленных стволах, красивый ярко-коричневый и оранжевый клест с клювом-клещами присматривал еловую шишку себе на ужин. Изящная серо-желтая синичка пролетела над тропинкой, колыхнулась в сторону и села рядом с Лавровым на край столика у кружки горячего глинтвейна. Два голубовато-серых поползня медленно и методично ползли вверх по сосне, издавая частые короткие посвисты «тью-тью-тью». Неожиданно к их компании сверху присоединился оливково-зеленый чижик.

Наиболее примечательная особенность участка у дома Лаврова — маленький ручей-протока, мелкий и чистый, извивающийся нехитрым узором. Он петлял в искусственно задернованных берегах, деловито размывал землю под бревенчатыми мостиками и, мерцая и плескаясь, исчезал под забором соседнего участка. Затянувшаяся оттепель разбудила этот ручей, вода в нем журчала и пенилась около миниатюрного водопада, выдалбливая во льду глубокую тихую заводь, в которой по весне заведутся бесцветные головастики и темно-красный мотыль, а летом — маленькие шустрые лягушки.

Уже смеркалось, когда запел рингтон смартфона. Лавров очнулся от созерцания окружающих красот и коснулся зеленого кружочка на экране. Звонил Короленко.

— Ну что же ты, старый негодяй, делаешь? — обрушился на друга Виктор, на самом деле пребывающий в прекрасном настроении.

— А что?

— Это ты рассказал Хорунжему про плинфу? Я чуть с ума не сошел, когда не обнаружил ее у памятника!

— А ты хотел, чтобы тебя повязали из-за того маразматика пенсионера, который полицию вызвал?

— А ты и это знаешь?

— Положено… по роду служебной деятельности… Ладно. Не балуй там с Сигрид. Удачи в Сомали. Если что, я на связи…

Виктор не стал задавать лишних вопросов. Он просто откинулся на спинку скамейки во дворе и сладко потянулся. Друзья… Друзья…

Поднимая тучи красной пыли, «ленд ровер» обгонял слева по грузовой дороге такой же «дефендер». Из заднего пассажирского окна высунулся Олег Маломуж с репортерской «сонькой», направленной на Сигрид Колобову в белом платье и соломенной шляпе, напоминающей колонизаторский шлем. Шляпа была украшена белой тканью, развивающейся сзади двумя хвостами.

— А я тебя снимаю! — смеялся оператор.

Женщина сняла запылившиеся темные очки.

— Ты не должен дать ему нас обогнать, Нима! — обратилась она к шоферу, высоченному эфиопу в полицейской форме. Он был настолько высок, что даже немаленький салон джипа выглядел против его роста кабинкой на детской карусели или машинкой детского автодрома.