- Тем не менее отличие есть,- задумчиво произнес Адамберг. - Гигантское отличие.

Трое мужчин молча взирали на него. Обгорелой спичкой Адамберг выводил непонятные каракули на уголке бумажной скатерти.

- Вы не заметили? - устало спросил Адамберг. По нему было заметно, что у него вовсе не было намерения бросать им вызов.

- А разве это так заметно? - недоуменно спросил Маржелон. - И какое же тут гигантское отличие?

- На сей раз убит мужчина, - медленно проговорил Адамберг.

В конце дня был готов отчет судебно-медицинской экспертизы. Время смерти: час тридцать.

Доктора Жерара Понтье сначала оглушили, как и Мадлену Шатлен, и только потом зарезали. Убийца прошелся ножом по горлу как минимум шесть раз, располосовав шею до самого позвоночника. Адамберг болезненно сморщился. За целый день следственные действия почти не дали новых сведений, кроме тех, которыми он располагал еще утром. Теперь полиция немало знала о старом враче, но это были самые обыкновенные вещи. Его квартира, кабинет и личные бумаги свидетельствовали о том, что в его жизни не было тайн. Доктор собирался сдать внаем свое жилище, чтобы вернуться в Эндр, где на совершенно обычных условиях купил маленький домик. Он оставил кое-какую сумму своей сестре - словом, ради этого не убивают.

Данглар вернулся часов около пяти. Он и еще трое полицейских обшарили все окрестности вокруг места убийства. Адамберг заметил, что у инспектора довольный вид, но он хочет немедленно опрокинуть стаканчик.

- Мы нашли это в водосточном желобе. - Данглар показал небольшой пластиковый пакет,- Это лежало недалеко от тела, метрах в двадцати. Убийца даже не удосужился хорошенько это спрятать. Он орудует так дерзко, словно считает себя неуловимым, он совершенно уверен в своей безнаказанности. Впервые такое вижу.

Адамберг раскрыл пакет. Внутри были резиновые хозяйственные перчатки розового цвета, испачканные кровью. Выглядело это омерзительно.

- Убийца относится к жизни просто, не так ли? - сказал Данглар. - Он перерезает горло своей жертве, надев кухонные перчатки, затем избавляется от них, выбросив в нескольких шагах от места преступления, как если бы то была мятая газета. Отпечатков мы, видимо, не найдем. Тем-то и удобны просторные резиновые перчатки: чтобы их снять, не обязательно к ним прикасаться, они сами соскальзывают с рук. Кроме того, точно такие же могут валяться где угодно. Что вы прикажете с ними делать дальше? Хотя кое-что они нам уже рассказали: преступник безумно уверен в себе. И сколько народу он нам еще поубивает?

- Сегодня пятница. В выходные почти наверняка ничего не будет. У меня впечатление, что он никогда ничего не предпринимает ни в субботу, ни в воскресенье. У него все очень четко организовано. Если убийца - не тот же человек, что рисует круги, ему придется подождать появления нового круга. А кстати, формальный вопрос: у Рейе есть алиби на эту ночь?

- Все то же самое: он спал. Свидетелей нет. В доме все спали. Консьержки нет, поэтому некому наблюдать за тем, кто входит или выходит. Консьержек становится все меньше и меньше, это

для нас просто трагедия.

- Мне только что звонила Матильда Форестье. Она узнала об убийстве по радио. Судя по голоcy, она была потрясена.

- Поживем - увидим, - произнес Данглар.

Несколько дней ничего не происходило. В постель к Адамбергу опять вернулась соседка снизу, а Данглар после полудня, как и прежде, восседал на стуле в расслабленной позе. Только пресса проявляла нетерпение. Теперь на улице перед комиссариатом постоянно дежурила по меньшей мере дюжина журналистов.

Наступила среда, и первым потерял терпение Данглар.

- Он нас задерживает, - сердито ворчал он. - Мы не можем ничего сделать, ни найти, ни доказать. Сидим здесь, погибаем со скуки и ждем, пока он что-нибудь еще придумает. Мы ни на что не годимся, кроме как ждать, когда он нарисует очередной круг. Это невыносимо. Для меня это совершенно невыносимо, - уточнил он, покосившись на Адамберга.

- Завтра, - произнес тот.

- Завтра - что?

- Завтра утром появится новый круг, Данглар.

- Вы что, ясновидящий?

- Давайте не будем приниматься за старое, мы ведь с вами уже об этом говорили. У человека, рисующего круги, есть некий план. И, как сказал Веркор-Лори, ему непременно нужно выставить свои идеи на всеобщее обозрение. Не станет же он пропускать целую неделю, он должен как-то себя проявить. Тем более что пресса только о нем и говорит. Если сегодня ночью он возьмется за свое - следующей ночью, с четверга на пятницу, ждите убийства. На сей раз придется усилить личный состав патрульных групп хотя бы в пятом, шестом и четырнадцатом округах.

- Зачем? Никто не заставляет убийцу спешить. Раньше он никогда так не поступал.

- Теперь все изменилось. Поймите, Данглар: если человек, рисующий круги, и убийца - одно и то же лицо и если он вновь примется чертить, значит, он опять намеревается кого-то убить. Только теперь-то он знает, что ему нельзя медлить. Кроме Матильды Форестье, еще три свидетеля дали его описание. Скоро можно будет составить фоторобот. Преступник в курсе дела, он читает газеты. Ему известно, что долго так продолжаться не может. Он действует слишком рискованно. Следовательно, если он хочет завершить начатое дело, он не станет с этим тянуть.

- А если убийца и человек с кругами - не одно и то же лицо?

- Тем более время работает не на него. Столь необходимый ему человек с кругами, напуганный двумя убийствами, может закончить игру раньше, чем планировалось. Значит, убийце нужно торопиться, пока маньяк не остановился.

- Возможно, - согласился Данглар.

- Очень возможно, дружище.

Данглар вертелся в постели всю ночь. Как Адамберг может так беспечно ждать, как он может брать на себя смелость что-то предсказывать?

Создается такое впечатление, что он никогда не опирается на факты. Он изучил все досье, собранные на убитых и на подозреваемых, а прочитав, едва обронил несколько слов. Он что-то почуял, только непонятно откуда. Почему он придавал такую важность тому, что жертвой второго убийства стал мужчина? Может, потому что таким образом опровергалась версия о преступлениях на сексуальной почве?

Для Данглара это не было неожиданностью. Он уже давно предполагал, что кто-то использует человека, рисующего синие круги, преследуя определенную цель. Но смерть Мадлены Шатлен, как и доктора Понтье, казалось, не была выгодна никому. Оба преступления по внешним признакам напоминали действия серийного убийцы-маньяка. Разве ради этого стоило ждать нового кровопролития? Почему же до сих пор Адамберг не хочет думать ни о чем, кроме своего человека, рисующего крути? Почему, обращаясь к Данглару, комиссар сказал «дружище»? Проворочавшись с боку на бок до полного изнеможения и умирая от жары, Данглар поднялся и отправился освежиться на кухню, где стояла недопитая бутылка вина. Он стеснялся детей и старался не осушать бутылку до дна.