В ухо понеслись короткие гудки…

… – Алло. Это я! – произнес в трубку жеманный женский голос, и Кристина узнала Фиалку. Она словно увидела перед собой сидящую на постели длинноногую красотку, наматывающую на палец телефонный провод. – Если ты не возражаешь, я могу поболтать с тобой полчаса.

– Я не против, – ответила Кристина. – Говорят, тебе нравился мой отец?

– Каждый мужчина хорош в своем роде, – уклончиво ответила она. – Но я бы на твоем месте присмотрелась к Супругу.

– Боюсь, женатики меня не интересуют.

– Да я не в том смысле, дуреха! Просто этот тип вызывает подозрения, не находишь? Он определенно не так чист, каким желает казаться.

– Честно говоря, Супруг мне казался самым безобидным в вашем сообществе, – проговорила Кристина. – Ты хочешь сказать, что он как-то причастен к смерти моего отца?

– Может быть, – пропела Фиалка. – Знаешь, что меня настораживает? В тот самый вечер, когда погиб твой отец, сеанс закончился в обычное время. Согласно заведенному порядку, из кабинета доктора мы выходим не вместе, а по очереди: один, через десять минут другой, третий и четвертый. Опять, как понимаешь, эта чертова анонимность! В тот вечер все пошло не так. А все из-за него, из-за Супруга. Он начал говорить что-то про жену, про больных детей, которые срочно ждут его дома, про доктора, с которым ему еще придется встретиться. В общем, мы, чуть не прослезившись, без споров пропустили его вперед. После него офис психотерапевта покинул Агент. Потом настал и мой черед. Но вот что удивительно. Когда я спускалась с крыльца, то заметила машину Супруга в дальнем углу двора. Он, забыв о семействе, кого-то караулил, выбрав удобный наблюдательный пост. Как думаешь, кого?

– Моего отца? – еле сообразила Кристина.

– Конечно! – воскликнула Фиалка. – Ты как-то вяло соображаешь, подружка. Надеюсь, ты не пьяна?

– Конечно, нет, – возмутилась девушка. – Я принимаю лекарства по назначению доктора, и спиртное мне противопоказано.

– Я помню, ты говорила что-то такое. Так на чем я остановилась? Ага… Супруг, вспоминая ту ночь, путался в показаниях. Про больных детей и жену он не вспоминал, зато говорил что-то о замечательной прогулке до утра. Соображаешь?

– Нет, я…

– Всю ночь шел проливной дождь. Не самое подходящее время для прогулок.

– А как ты думаешь… – начала Кристина, но в трубке вдруг послышался сердитый мужской голос: «Ты с кем болтаешь?» – а потом женский визгливый ответ: «Не будь ослом, Ник! Это только девчонка». Раздался шум: «Знаю я твоих девчонок, мать твою нехорошую женщину…»

В трубке что-то запикало, и связь прервалась…

… Супруг был короток и вежлив.

– Конечно, это проделки Агента. Больше некому!

– Почему? – настырно спросила Кристина, порядком уставшая от обилия версий, предложенных ее собеседниками.

– Потому что мы имеем дело со свихнувшимся на спецслужбе агентом. Кстати, даже прозвище у него подходящее!

– Ну и что… – не могла взять в толк девушка.

– То, что он чрезвычайно опасен! Для него человеческая жизнь стоит немного. Знаете, сколько он знает способов умерщвления?

– Не имею понятия. Только думаю, что, для того чтобы лишить кого-либо жизни, требуется мотив.

– Совершенно с вами согласен! – подтвердил собеседник. – Мотив требуется здоровому человеку, но больному он не нужен!

«Вот он, момент истины! – воскликнула про себя Кристина. – Как мне сразу не пришло это в голову? Я имею дело с больными людьми! Все пациенты доктора Левицкого, из той самой группы «С», больны! Причем тяжело. Я же пытаюсь объяснить их слова и действия с точки зрения здорового человека».

– Эй, Кристина! Где вы там потерялись? Вы себя нормально чувствуете? – обеспокоенно спросил мужчина.

«Хороший вопрос! Больна ли я? – вяло подумала девушка. – До чего же я докатилась, если сумасшедшие мне задают такой вопрос?»

– Все нормально, – отозвалась она в трубку. – Значит, вы считаете – это Агент?

– Без вариантов, – отрубил собеседник. – Он свихнулся на идее преследования настолько, что каждого воспринимает как личного врага. Помню, ваш отец ему не особо нравился. Точно, он!

Кристина молчала. Что, если бы она сказала ему о подозрениях Фиалки? А той, в свою очередь, сообщила бы, что думает о ней Агент. А ему пожаловалась бы на Супруга. Замкнутый круг!

– У каждого из нас была своя тема, – продолжал тем временем собеседник. – Только Агента интересовали исключительно убийства, слежки и погони. Он, кажется, даже говорил о том, что высший пилотаж – совершить убийство так, чтобы все думали на несчастный случай. С вашим отцом произошла странная история. Наводит на размышления, знаете ли…

Кристина вдруг почувствовала, что необыкновенно устала от этого разговора, просто вычерпала себя до дна. Она даже не стала прощаться. Просто дала отбой. А когда звонок повторился, засунула трубку под подушку и лежала на ней до тех пор, пока настойчивый трезвон не прекратился…

Дни превратились в бесконечную ленту, тянущуюся калейдоскопом уже просмотренных картин. Хлопала входная дверь, раздавались телефонные звонки, из щели под дверью в кухне тянуло сигаретным дымом. Ника приходила, уходила, рассказывала бесконечные анекдоты про психологов и сама над ними смеялась. К зеркалу Кристина больше не приближалась, боясь увидеть в нем свое отражение. С фотографии в рамке улыбалось симпатичное девичье лицо, принадлежащее какой-то другой девушке, а вовсе не той, которая часами лежала теперь на кровати в своей комнате и рассматривала трещину на потолке. Иногда она переводила взгляд на циферблат часов, наблюдая, как секундная стрелка бежит по кругу. Один круг, второй, третий… Это доводило до неистовства. День сменял вечер, а потом ночь. Опять приходило утро, а за ним новый день. И так без конца. После лета должна была наступить слякотная осень, потом холодная вьюжная зима и, наконец, суматошная весна с лужами, непроходимой грязью и авитаминозом. Неужели люди не замечают никчемности жизни? Каждый день и год повторяется одно и то же. Неужели они не устают от этого? Вот если бы стрелки побежали вспять, а зимой на снегу расцвели мимозы! Вместо положенных морщин на лицах стариков заиграл бы румянец, а волосы завились в роскошные локоны! Но такого не будет. Никогда. Все в жизни повторяется с одуряющим постоянством. Ко всему можно привыкнуть. От всего можно устать. Ее лично уже больше ничто не волнует. Ей все не мило.

Кристина встала, надела футболку, джинсы и потащилась на улицу, где не была уже пару недель. Был ясный вечер, и глаза, отвыкшие от дневного света, болели. Ей хотелось, чтобы наступила ночь, исчезла наконец суета погожего вечера. Она шла по улице, удивляясь, как весело резвятся дети на площадке, как беззаботно целуются парочки на скамейках, как оживленно болтают между собой старушки. «Они все умрут, – думала она, удивляясь, словно видя мир в первый раз. – И знают об этом. Как они могут казаться такими счастливыми? Кто-то уйдет раньше. Кто-то позже. Но это случится с каждым. Обязательно».