Она дошла до шоссе, где совсем недавно погиб ее отец. Машины шли на скорости, стремясь за город, на выходные. Тут и там раздавались нетерпеливые гудки. Никому не было дела до девушки, одиноко стоявшей на тротуаре, всего в десятке метров от подземного перехода. У нее на плече была сумка, словно она тоже собралась в дальнее путешествие.

Кристина завороженно смотрела на вращающиеся колеса, встречала взглядом одну машину, провожала ее глазами до тех пор, пока она не скрывалась за поворотом, а потом находила новый объект для наблюдения. Так же как и в случае со стрелками на часах, бесконечный поток начинал утомлять. Во рту пересохло. Страшно болела голова. Значит, так будут пролетать ее дни, безликие, как эти автомобили, исчезая за поворотом, словно их и не было? Так зачем же она жила, училась, получала профессию? Только для того, чтобы, поработав немного, уйти на пенсию и умереть? Нет, она не согласна.

И девушка с сумкой, подумав секунду, шагнула на проезжую часть…

Телефонный звонок, казалось, проникал прямо в мозг. Елизавета повернулась на бок, но противный трезвон не прекращался. Кому-то, похоже, не было никакого дела до того, что начиналось субботнее утро. Рука потянулась к трубке.

– Ал-ло! – проговорила она, еле преодолевая границу между сном и реальностью.

– Адвокат Дубровская? – послышался на другом конце провода напряженный мужской голос. – Это вы?

– Она самая. А что нужно?

– Кристина Каменева – ваша клиентка?

– Ну, да… Была. Но я не понимаю, что вы от меня хотите?

– Приезжайте в первую городскую больницу. Записывайте адрес.

– Но позвольте, по какому праву вы будите меня спозаранку и требуете куда-то ехать? Я – не «Скорая помощь», а всего лишь адвокат, – вяло сопротивлялась Елизавета, шаря по прикроватной тумбочке в поисках ручки и листка бумаги.

Но на мужчину в телефонной трубке ее защитительная речь, произнесенная сонным недовольным голосом, похоже, не произвела никакого впечатления.

– Ваша клиентка попала под машину. Похоже, суицид. В ее вещах мы нашли только вашу визитку. Не будем же мы спрашивать у трупа, как найти его близких и родных?

Сон как рукой сняло. Дубровская подскочила на кровати, словно под спиной оказалась пружина.

– А что, есть труп?

– Обязательно будет, если вы не приедете.

– Но при чем тут суицид? Она что, пыталась покончить с собой?

– Госпожа Дубровская, вы задаете слишком много вопросов, – с укоризной заметил мужчина. – С наркоманами может случиться все, что угодно. Странно, что вы удивляетесь.

– Кристина – не наркоманка… – начала она, но мужчина уже дал отбой.

Елизавета тупо рассматривала черный корпус телефона, словно дожидаясь, что тот сам даст ответ на волнующие ее вопросы. Но экран погас, и девушка, тяжело вздохнув, покинула уютную кровать. Шлепая босыми ногами по полу, она потащилась в ванную. Машины, суицид, наркомания – слишком много для чудесного летнего утра, наполненного ярким солнечным светом и пением птиц.

– Поздравляю! – догнал ее у порога сонный голос мужа. – Адвокаты теперь работают по выходным…

…Больничные стены, отделанные белым кафелем, навевали холод и тоску. Воздух, вливавшийся через открытые настежь окна, был не в состоянии заглушить своеобразный запах, причудливую смесь медикаментов и хлорки. Откуда бы ни прилетал сюда ветерок – из соснового парка, где группками гуляли больные, или с набережной, – он терял здесь свежесть и аромат, поглощенный безжизненными стенами и каменным полом.

Елизавету встретил небольшой человечек в мятом белом халате. Смотря на него, трудно было представить, что густой бас, который с утра ей отдавал распоряжения по телефону, принадлежит ему. Доктор был мал ростом, лыс и неумеренно энергичен. Он едва не бежал по коридору, ловко прокладывая себе путь между пациентами на костылях, больничными каталками, медсестрами и студентами. Дубровская еле успевала за ним, спотыкаясь на каждом шагу и едва не теряя туфли. Должно быть, со стороны они являли собой забавное зрелище.

В конце коридора санитары завозили в лифт каталку, на которой, судя по очертаниям, лежало мертвое тело, прикрытое белой простыней. Доктор поспешил туда и придержал двери лифта, пока скорбная процессия не разместилась в кабине. Елизавета же замедлила шаг, а потом и вовсе вжалась в стену, полная ужаса. Неужели за то время, пока она одевалась, приводила себя в порядок и мчалась в больницу на всех парах, произошло страшное, и Кристина умерла? Двери закрылись, и груз повезли вниз. Мелькали цифры на индикаторе. Третий этаж, второй, первый… «Морг!» – мелькнуло в ее сознании короткое, страшное слово. Она по-прежнему стояла у стенки.

– Черт возьми! Вы себя нормально чувствуете? – осведомился доктор, довольно бесцеремонно отделяя ее от больничного кафеля.

– Кристина, она… – начала Дубровская, но у нее не хватило сил.

– Она в реанимации. Без сознания, но жива. Ну же, поторопитесь… Не думал я, что адвокаты бывают такие нежные.

Елизавета поковыляла за ним уже на автомате…

Лица Кристины почти не было видно из-за множества трубочек и приспособлений, поддерживающих в ней жизнь. На экране монитора высвечивалась кривая, похожая на зубчатую молнию. Раздавалось мерное дыхание автомата, качающего воздух. Все это выглядело настолько дико и неправдоподобно, что напоминало Дубровской сцену из очередной мыльной оперы, в которой главный герой обязательно должен пройти через кому и последующую амнезию, чтобы потом через сто серий встретить свое счастье. Но перед Елизаветой был не актер, загримированный под неудачника, а молодая девушка, которую она видела живой и здоровой. Теперь же ее лицо представляло собой громадный отек, отливающий синим и багряным оттенком. А красивые белокурые волосы небрежно торчали из-под толщи бинтов.

– Она молода, и это дает надежду на выздоровление, – заметил врач. – Хотя организм изрядно подорван приемом сильнодействующих средств.

– Вы хотите сказать, что она принимала наркотики? – удивилась Дубровская. – Но это полная ерунда, поверьте! Я знала… знаю Кристину. Это хорошая девушка из благополучной семьи. Студентка. Отличница. Она не способна на такое!

– Ах, если бы знать, кто из нас на что способен! – вздохнул доктор. – Я не говорю, что она увлекалась наркотиками. Мы осмотрели ее вены. Там все чисто. Но, по свидетельствам очевидцев, она вела себя так, словно находилась в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Мы взяли анализы. Скоро все будет ясно.

– Но где это произошло? – спросила Елизавета.

– На оживленном участке шоссе. Ваша подопечная решила перейти его невзирая на движущийся транспорт и подземный переход, который был от нее в десятке метров. Так поступают нормальные люди, а?

– Не может быть! – воскликнула Лиза. – Вы уверены насчет шоссе и подземного перехода?