– Уэст, – я понизила голос, – не надо.

– И зачем нам в Скопление Юри? – спросил Хэмиш с последней каплей терпения.

– Вам туда незачем. А мне наоборот, – ответила я. – Дело для ныряльщика. Подработка. Когда закончу, найду вас в Серосе.

– Какое вознаграждение? – Хэмиш надел очки, чувствуя себя в своей тарелке, пока разговор шел о цифрах.

Я сглотнула.

– Его нет.

– Фейбл, что происходит? – Падж сделал шаг ко мне.

– Как только я разберусь с этим, сразу вернусь в Узкий пролив. Берите мою долю с «Жаворонка» и…

– Фейбл заключила сделку с Голландией, – по палубе разнесся голос Уэста.

Замешательство во взглядах членов команды мгновенно сменилось на подозрение.

– Какую сделку? – выуживал Остер.

– Собираюсь кое-что для нее найти.

Падж фыркнут:

– Зачем?

Я отерла лицо ладонью.

– Голландия…

– Она мать Изольды, – раздраженно договорил Клов.

Они вчетвером бросили взгляд на Уэста, но он молчал.

– Голландия твоя бабушка? – Хэмиш стянул с лица очки. Они болтались между подушечками его пальцев.

– Я не знала об этом до торжественноего вечера, – призналась я, уставившись на палубу. – Она жаждет крови Сейнта, поэтому, чтобы она оставила его в покое, я пообещала кое-что найти для нее.

Корабль снова накрыла внезапная и звенящая тишина.

– Ты шутишь, – проскрипел Падж. – Ты хоть какой-нибудь паскуде на этом свете не родственница?

– Мы ни за что не возьмемся за дело, чтобы спасти задницу Сейнта! – рявкнула Уилла.

– Согласен, – отозвался Хэмиш.

– Понимаю. – Я ждала, что они скажут именно это. – Поэтому я отправляюсь одна.

– Нет. И мы не будем голосовать, – сказал Уэст. – Берите курс на Скопление Юри.

Каждый взгляд упал на него.

– Уэст, – прошептала я.

– Это что еще значит? – Уилла почти рассмеялась.

– Мы плывем к Скоплению Юри. Ныряем и отправляемся домой.

Падж оттолкнулся от борта и скрестил руки на груди.

– То есть ты говоришь, что у нас нет права на свое мнение?

– Нет, совсем не это, – ответила я.

– Именно это, – перебил Уэст. – «Мэриголд» отправляется к Скоплению Юри.

– Что ты делаешь? – Я в изумлении разинула рот.

– Отдаю приказы. Любой, кто не захочет им подчиняться, может искать себе корабль до Узкого пролива.

Команда уставилась на него в неверии.

– Ты хоть понимаешь, через что мы прошли, чтобы доплыть сюда? Чтобы найти тебя? – сплюнула Уилла. – А теперь ты хочешь спасти мужика, который отравлял нам жизнь последние два года?

Клов беззаботно наблюдал за сложившейся ситуацией. Он скрестил руки за шкатулкой, стоявшей на его коленях, и поглядывал то на Уэста, то на остальных.

– Ты так и не сказала, что мы должны найти, – спокойно заметил Остер. Казалось, что только он не хотел ударить Уэста.

– Перед тем как сбежать с Бастиана, моя мама украла кое-что у Голландии, – ответила я. – Полуночник.

Падж распахнул глаза, но Уилла сощурилась.

Остер рассмеялся, но как только встретился со мной взглядом, его смех стих.

– Ты серьезно?

– Он в Скоплении Юри. Нам просто нужно его отыскать.

– Нет никаких нам! – прорычал Падж. – Не в этом случае.

Ощетинившись, я сделала шаг назад, но Падж даже не моргнул.

– Никто его не видел! – взвизгнул Хэмиш. – Да его, скорее всего, выдумали. Выдумка пьяного солтбладца, рассказанная в таверне, – не больше.

– Он существует, – прозвучал низкий голос Клова, который заглушил всех.

Хэмиш покачал головой.

– Пусть так, но больше ни один полуночник не находили с тех пор, как Голландия показала его.

– Моя мама нашла его. Так что я тоже смогу, – заявила я.

В глазах Уиллы вспыхнул знакомый огонь.

– Ты спятила. Вы оба.

– Чтобы к концу дня все было подготовлено. Мы отчаливаем на рассвете, – объявил Уэст.

Все четверо в ярости уставились на него. Уэст оттолкнулся от бизань-мачты и, запустив руку в волосы, направился к выходу. Я проследила, как он зашел в каюту рулевого, и последовала за ним.

Через открытую дверь падал свет из каюты, половицы заскрипели, когда я ступила внутрь. Мои легкие наполнились знакомым запахом каюты Уэста, и я обхватила себя руками, разглядывая нанизанные на веревке глаза Бога, висящие на окне.

– Что это было? – спросила я.

Уэст достал из ящика стола зеленый стакан для виски и потянулся к переборке, ощупывая ее по всей длине. Край его рубашки задрался, обнажив полоску бронзовой кожи, отчего я прикусила щеку.

Наконец его рука наконец нащупала нужное и достала с балки янтарную бутылку. Уэст откупорил ее и наполнил стакан.

– Мне снился один сон, – начал он. – После Дерна.

Уэст взял стакан, и между нами повисла неловкая тишина.

Он опрокинул стакан виски, тяжело сглотнув.

– О той ночи, когда мы убили Крейна. – Он протянул стакан мне.

Взяв его, я задумалась, не поэтому ли он так резко проснулся сегодня утром в «Доме Азимут».

Уэст взял бутылку и снова наполнил стакан.

– Мы стоим на палубе в лунном свете, и я поднимаю крышку ящика. – Он поставил стакан виски на стол, сжав челюсти. – Но в нем не Крейн. А ты.

Мою кожу пронзил холодок, отчего я вздрогнула, а виски задрожало в стакане. Я поднесла стакан губам и, опрокинув голову, осушила его.

– Ты злишься на меня. Не на них.

Он не стал это отрицать.

– Ты не можешь заставить их поплыть в Скопление Юри.

– Могу, – твердо сказал он. – Я шкипер этого корабля. Мое имя прописано в праве собственности.

– Уэст, эта команда работает не по таким правилам.

Он посмотрел мимо меня в темное окно.

– Теперь так.

От боли в горле мне стало трудно глотать. Уэст принял решение в тот момент, когда я рассказала ему о сделке с Голландией. Никакие мои слова не переубедят его.

– Так не должно быть. Тебе следует плыть на «Мэриголд» обратно в Узкий пролив.

– Я никуда не поплыву на «Мэриголд», пока тебя не будет на борту, – с трудом проговорил он.

Вот что он имел в виду, когда сказал, что мы прокляты. Уэст был готов открыто не повиноваться команде, чтобы не оставлять меня в Безымянном море. Он уже расплачивался за тот день в Силках Бури и за ту ночь в своей каюте, когда признался мне в любви.