Он упал на них сверху, подобно молнии, так, как падал на упырей в чащах западного Ривастана. Первого, успевшего ухватиться за ручку дверцы, Сигмон с налета разрубил надвое, и волна крови плеснула на черное дерево экипажа. Второй с воплем отшатнулся, но Сигмон, выпрямляясь, взмахнул клинком, и отрубленная голова покатилась под копыта всадников. Таримцы приветствовали удачный удар незнакомца громким криком, и двое разбойников обернулись, чтобы посмотреть, что происходит за их спинами. Они умерли первыми.

Сигмон ворвался в строй пеших воинов, как врывается волк в овечье стадо. Рыча в полный голос, словно дикий зверь, он рубил направо и налево, колол, уворачивался от ударов и бил в ответ. Когда разбойники, оценив опасность, навалились на него со всех сторон, Сигмон взмахнул клинком, окружив себя сверкающим кольцом стали. Клинок, ведомый силой зверя, обрубил все, что встретил на своем пути — и мечи, и руки, их сжимавшие, — шайка распалась на вопящие от боли жалкие кучки. Сигмон сделал выпад, сразил еще одного разбойника, взмахнул клинком… И остановился. Больше убивать было некого.

Пятеро уцелевших разбойников, побросав оружие, бежали к лесу. Следом неслись таримские всадники, осыпая врагов гортанными проклятьями. На пустой дороге они бы нагнали беглецов и разделались с ними, но разбойники успели нырнуть в густой еловый лес и в мгновенье ока растворились в чаще. Всадники придержали коней и, продолжая браниться на своем родном наречье, гарцевали по обочине.

Сигмон медленно выпрямился и опустил меч. В груди гулко стучало сердце, кровь кипела в жилах. Зверь бесился внутри, требуя продолжения кровавой схватки. Сигмон закрыл глаза и медленно выдохнул, стараясь усмирить его. Все кончено. Схватка завершена. Мы победили. Отдых. Сон. Покой.

Не глядя, он сунул клинок в ножны и сжал кулаки. Вдохнул еще раз. И открыл глаза.

Дверца кареты распахнулась. На черной ступеньке стоял высокий человек в черном плаще, сжимавший в руке длинный меч с узким лезвием. В его волосах уже светилась седина, а узкое худое лицо тронули первые морщины. Холодные голубые глаза, напоминавшие две льдинки, холодно смотрели на чужака. В них не было страха или отвращения — их владельца сложно было удивить кровавым боем, — но в льдистой глубине таилось опасение. Такое, какое бывает у храброго человека, заметившего опасного зверя.

Сигмон выпрямился, вытер перчаткой щеку, забрызганную чужой кровью, и медленно пошел к таримцу. Он уже знал, кто это такой, но обстоятельства требовали представиться. Именно с этим человеком, несомненно храбрым и опасным, ему и придется иметь дело.

Когда Сигмон приблизился, таримец, не отводящий от него взгляда, чуть шевельнул клинком, и Сигмон остановился. Позади раздался топот копыт, и графа окружили возбужденно переговаривающиеся на своем языке всадники. Тогда он медленно поднял руку, вытащил из-за ворота золотой медальон Сеговара и позволил ему упасть на грудь.

— Приветствую вас на землях Ривастана, герцог Борфейм! — звучно произнес Сигмон. — Позвольте представиться — граф Сигмон Ла Тойя, королевский гонец. Я послан к вам Геордором Вер Сеговаром Третьим с приветствиями и пожеланиями доброго пути. И от имени короля приношу вам извинения за столь негостеприимную встречу.

Голубые глаза таримца дрогнули, ощупывая нового знакомого.

— Гонец, — сухо проронил он, словно пробуя это слово на вкус. — Вы гонец, граф?

Сигмон приложил руку к груди, вежливо поклонился.

— Это особое поручение, милорд, — сказал он. — Сейчас я — голос моего короля, его уста и его рука. Эта милость оказана мне лишь на то время, пока я исполняю поручение моего властителя.

— И в чем же состоит ваше поручение? — холодно осведомился Борфейм.

— Встретить благородную Вэлланор Борфейм и как можно скорее сопроводить ее в Рив, в королевский замок, где ее ждет праздничная встреча.

Герцог поджал узкие губы. Его глаза осматривали нежданного гостя, словно стараясь запомнить самые мелкие детали — и кровавые брызги на щеках, и прорехи в черном колете, и перчатки, пропитавшиеся кровью. Наконец герцог взмахнул рукой, словно отметая мрачные мысли, и вложил свой меч в ножны.

— Подойдите ближе, граф, — сказал он. — А вы, бездельники, займитесь ранеными! Избавьте разбойничье отродье от мучений и выясните, кто из наших защитников уцелел.

Таримцы оживились, соскочили с седел, начали переговариваться. К ним подошли уцелевшие слуги. Сигмон спокойно вышел из толпы и приблизился вплотную к карете.

— Итак, граф Ла Тойя, — тихо проговорил герцог, прикрывая дверь экипажа. — Надо сказать, вы прибыли вовремя, и ваша помощь пришлась весьма кстати. Я раньше не слышал вашего имени. Вы давно на службе у короля?

— Нет, милорд, — так же тихо ответил Сигмон. — И недавно получил этот титул.

— Вот как? — герцог отвел взгляд, рассматривая ложбину, усеянную трупами. — Нет сомнений, что титул вы заслужили в бою.

— Можно сказать и так, — вежливо отозвался Сигмон.

— И что же вы теперь намерены предпринять? — напрямую спросил Борфейм, переводя взгляд на золотой медальон гонца, заляпанный кровью.

— Я немедленно сопровожу госпожу Борфейм в ближайший город, — отозвался Сигмон и тут же, припомнив весьма неоднозначную встречу в Тире, продолжил: — А потом мы двинемся дальше. В столицу.

Герцог вскинул взгляд и ожег гонца острым взглядом.

— Одну Вэлланор? — сухо спросил он.

— Если этого потребуют обстоятельства, — невозмутимо отозвался Сигмон. — Здесь опасно, милорд. Разбойники могут вернуться. От случайной стрелы я не смогу защитить Ее Высочество, так что нам лучше как можно скорее покинуть это место. Не дожидаясь, пока освободится дорога.

Борфейм дернул щекой, его губы искривила усмешка.

— Бросьте, граф. Это не разбойники, они слишком хорошо обучены сражаться в едином строю. И вы прекрасно знаете об этом. Скажите прямо, вы опасаетесь нового покушения.

— Я опасаюсь всего, что может грозить моей будущей госпоже, — дипломатично отозвался Ла Тойя.

— И вы думаете, что способны в одиночку защитить ее от нападения?

— Я думаю, что смогу его не допустить, — мягко отозвался Сигмон.

— Сколько было лучников? — быстро спросил герцог. — Пять?

— Десять, — поправил граф. — Но двоим, кажется, удалось уйти.

Борфейм зашипел, как разозленный кот, и выругался по-таримски. Потом ткнул длинным пальцем в окровавленную грудь Сигмона.

— Кто вы такой, граф? — спросил он. — Вернее, что вы такое?

— Я — королевский гонец, преданный слуга моего короля, — ответил Сигмон.

— Понятно, — сухо бросил герцог. — Полагаю, вы так же преданно будете и дальше исполнять приказ своего короля. И если я попытаюсь прогнать вас силой и продолжить путь самостоятельно, эта попытка не будет иметь успеха?

— Не будет, — согласился Сигмон. — Я должен доставить невесту Геордора Третьего к нему во дворец, даже если… Даже если мне будут мешать исполнить долг.