В том, что маленький Тисадор станет королем, нет никаких сомнений. Мальчик, слава небесам, получился крепким и здоровым, в этом я, как королевский лекарь, готов поклясться. Мать окружает его лаской и заботой, а Сигги, вжившийся в роль Лорда-Хранителя, поддержит его во всем.

Сигмон сильно изменился. Даже не знаю — в лучшую или худшую сторону. Он стал намного жестче, чем раньше, и не стесняется угрожать, когда это необходимо. С другой стороны, он как бы стал мягче и действительно не пролил ни капли лишней крови. Но и не мешкает, когда эту кровь пролить необходимо. Кажется, он избавился от мыслей о том, что вся его кровожадность — от чудовища, сидящего внутри. И я давно не видел зверя в его глазах. То ли тот крепко спит, то ли вовсе растворился в новом Сигмоне. Так или иначе, но Сигги все больше напоминает самого обычного советника и, похоже, где-то раздобыл архив Птаха, потому что порой поступает точно как он. Или покойный Де Грилл по ночам нашептывает что-то на ухо своему наследнику, советуя, как поступить в том или ином случае? Как бы там ни было, но Сигги, слава небесам, больше не пугает меня вспышками ярости и не пытается забраться на гору, чтобы в одиночестве наблюдать за водопадами, деревьями, папоротниками и прочей зеленой дрянью, которая не годится даже на салат. Он стал таким… обыкновенным. Обычным человеком, принимающим важные решения, не оглядываясь на внешние обстоятельства. Своим чудовищным обликом он пользуется как полезным инструментом — по мере необходимости. Как мечом, например, и не более того. По правде сказать, я немного в нем разочарован. Раньше с ним было веселее. Зато сейчас я наблюдаю чудесную картину, как он ходит вокруг Вэллы, не решаясь лишний раз коснуться ее руки, а она бродит по замку мрачнее тучи и смотрит ему в спину влюбленными глазами, когда думает, что этого никто не видит. Но это видят все. И, затаив дыхание, ждут, когда же наконец они перестанут изображать из себя несчастных влюбленных, разделенных жестокой судьбой. Есть надежда, что с окончанием траура их дела немного продвинутся. Мы за этим будем внимательно следить — я и Эветта, которая, кажется, сделала все, что могла, чтобы эта парочка наконец открыла глаза и признала очевидное. Думаю, в ближайшее время нас ждут весьма занимательные истории — из тех, о которых так приятно сплетничать за бокалом вина у чадящего камина. Что за пропасть! Не у чадящего, а горящего ровно и дающего тепло, а не дым, как эта проклятая штуковина у меня за спиной.

Сигмон, правда, стал намного скучнее. Надеюсь, у него хватит смелости взять от жизни то, что ему предлагают, и получить хоть немного счастья. Ведь он такой правильный, просто жуть. Удивительно, но, похоже, ему и в голову не приходило занять трон Ривастана. А жаль. Король-чудовище на троне… Какая бы чудесная пьеса получилась.

Проклятые чернила! Почему они оставляют такие ужасные кляксы на страницах, но не способны замазать пару лишних строк? Ненавижу эти чернила. Похоже, придется заново переписывать лист. Камин чадит, и, должно быть, в нем не удастся сжечь даже этот листок. Придется его съесть. Шучу, шучу… Хотя если его найдет Сигмон, то, боюсь, мне придется съесть и все то, что я написал вчера. Проклятье. Кажется, он поднимается по лестнице!

Да смилуются над нами небеса и да будем мы счастливы во веки веков! Остаюсь с почтением, ваш навеки, королевский медикус, придворный алхимик, главный архивариус Ронэлорэн из рода Феллавэрэ».