почувствовала страх, неведомый прежде. А ещё — злость.

«Я тебе не перламутр!» — почему-то не произнесла вслух Артанис, пусть и очень хотелось.

— Никогда! — выпалила Нэрвен не своим голосом.

— Прошу, Артанис! Я могу что-то сделать для тебя. Ты говорила про библиотеку и книги…

— Нет! — принцесса отшатнулась.

Куруфинвэ, обжигая безумным взглядом творца, у которого отобрали инструменты, резко поднялся и сделал шаг вперёд.

— Я могу попросить и трижды, Артанис. Умоляю, тебе это ничего не стоит. Чего ты хочешь взамен?

— Нет. Понимаешь? Я сказала «Нет».

В ужасе от возможного продолжения разговора дочь Арафинвэ бросилась прочь с холма, туда, где оставила лошадь.

Уехать! Скорее уехать отсюда! Но вдруг позади послышался новый голос, и это был уже не Феанаро.

Элентари! Она здесь! Но зачем?

Принцесса поняла, что обязана остаться. Увы, подслушать разговор Валиэ Варды с кем-либо невозможно, зато есть шанс тоже побеседовать с Владычицей наедине, а это редкая удача.

***

— Тебе тоже есть, что поведать, сестрица? — хитро прищурившись, спросил Финдарато, удивляясь затянувшейся паузе в беседе.

— Нет, — развела руками Артанис, — нет. Я просто обдумываю твой рассказ. Не более.

— Тогда, драгоценная моя, самая красивая и мудрая сестрица, — принц невинно улыбнулся, поднялся от стола и поклонился, приложив ладонь к сердцу, — я пойду. Мне пора к невесте.

Принцесса Нэрвен пожелала брату хорошо провести время, однако в искренность её слов не поверил бы даже новорождённый.

Главная бунтарка Арды

Белоснежная лодка-лебедь отчалила от берега, и Финдарато, осторожно приподнимая и опуская вёсла, внимательно посмотрел на невесту.

Зачем отец настаивает на свадьбе? Нашёл способ отвадить наследника и гордость рода от дружбы с Первым Домом, не ссорясь ни с Куруфинвэ, ни с Нолофинвэ? А как насчёт самого сына? Ах да, милый добрый Финдарато Инголдо никогда ни с кем не ссорится! И папе слово поперёк не скажет. Как удобно!

Полноводная Туна сияла в волшебном свете Лаурелин, медленно угасающем, серебро Телпериона практически не различалось в бликах и искорках волн, но то и дело внимательный взгляд замечал, как меняется оттенок дня.

Амариэ была красива. Конечно, в сравнении с Артанис меркла любая дева, однако юная Ваниэ блистала милой улыбкой и украшениями, и против воли притягивала внимание нолдорского принца.

— Какая твоя любимая песня? — спросил Финдарато первое, что пришло в голову, чтобы начать хоть какой-то разговор.

Невеста задумалась, и сын Арафинвэ, представив, как дева выбирает самый добропорядочный и правильный с точки зрения идеального воспитания ответ, снова ощутил разочарование. Конечно, Амариэ сейчас скажет про песни своего народа, восхваляющие Валар и их творения, но как было бы здорово услышать, что дева, вопреки своей идеальной семье, знает и любит то, что пел Финдарато во время веселья на площадях, когда в компании Канафинвэ Феанариона и вина исполнял то, о чём постыдился бы рассказать родителям. Может быть, произойдёт невозможное, и Амариэ назовёт любимой какую-нибудь песню, сочинённую самим Инголдо или…

А что, если «Песню о Королеве»?

Это ведь какую нужно иметь смелость и дерзость, чтобы сказать такое внуку Индис из рода владыки Ингвэ! Подобные слова прозвучали бы практически приговором навязанной свадьбе, зато положили бы начало искреннему интересу со стороны Финдарато. Конечно, он был не рад вражде внутри рода Финвэ, но…

За бесконечными склоками ведь так интересно наблюдать! Вдвойне веселее делать это вместе с женой.

Амариэ ответила отвратительно предсказуемо, и принц Инголдо тяжело вздохнул. Да, он знал, что надежды нет, но так сладко было обманывать себя в ожидании чуда!

Сложив вёсла и доверившись ласковым волнам, Финдарато наклонился вперёд к невесте. Дева сияла красотой, но это вовсе не делало её привлекательной.

— Амариэ, — очень таинственно произнёс третьедомовский принц, — позволь мне любить твоё тело.

Невеста оторопела.

На самом деле Финдарато и сам не до конца понимал, зачем это сказал, но слов назад не вернуть, пришлось играть до конца:

— Я хочу познать тебя.

— Что? — Амариэ отстранилась, зябко поёжилась, обхватила свои хрупкие плечи. — Но нам нельзя! После заключения брака будет можно! Не раньше!

— О, моя прекрасная невеста, — криво и крайне язвительно улыбнулся принц, отклоняясь назад, — зачем? Зачем ты хочешь сделать день нашей свадьбы ещё кошмарнее?

Эльфийка не поняла сказанное, но на всякий случай надула губки и отвернулась. Финдарато взялся за вёсла.

Золото угасало, серебро набирало силу. Принц из Третьего Дома Нолдор вдруг поймал себя на том, что пропустил время слияния света Древ, и почему-то от осознания сего факта стало невыносимо грустно. Раньше хотелось напиться ради веселья, ведь перебравший вина эльф — это очень смешно и для него самого, и для окружающих, но теперь желание опьянеть было связано совсем с иными стремлениями.

***

Заперев дверь в покои, Артанис вышла на сплетённый из каменных и металлических цветов балкон. Разговор с Вардой Элентари у подножья священного холма заставил юную принцессу задуматься о многом.

«Когда Творец Эру Илуватар пробудил твоих предков на берегах Куивиэнэн, — искрясь, словно глубокая вода, залитая сиянием Древа Телперион, начала беседу как бы ни о чём Владычица, — юный народ увидел мои творения. Звёзды стали первым, на что обратились взоры множества глаз, и мне нравится осознавать, что аманэльдар известно, кого благодарить за сотворённый свет. Остальные лишь используют мою Тему в меру умений и фантазии, но создать подобную не в силах».

Дочь Арафинвэ посмотрела на серебрящееся в сиянии Телпериона небо — однотонное, словно голубой шёлк.

— В Валиноре не видно звёзд, — глубже погружаясь в размышления, тихо произнесла принцесса, — аманэльдар славят Варду за чудо, которого никогда не видели. Может быть, из-за нашего невежества мы почитаем Элентари недостаточно?

«Тебе, полагаю, интересно, о чём я говорила с Феанаро, — неожиданно рассмеялась Варда, собрав в ладони росу Древ и заставив её застыть стеклом, а потом снова растечься. — Он горд и отважен в своём невежестве. Многие, очень многие ошибаются схожим образом, только силы у всех разные, поэтому и цена оплошностей отличается».

Варда была прекрасна, однако рядом с Древами сияющая бездна платья, волос и глаз белолицей Валиэ выглядела странно дисгармонично.

«Каждый из отважных глупцов однажды обретёт понимание и мудрость, — Артанис показалось, будто Элентари опечалилась, — осознает, что покой