class="p1"> Мысленно ругая себя, что не высказал родителю честно всё, о чём думал, Финдарато отправился в покои.

Серебро Телпериона сияло ярче и загадочнее, золото Лаурелин угасало. Об этом хотелось спеть что-то отвратительное, только почему-то совсем не было настроения. Да и отец расстроится, а его надо защищать!

Что ж, надо, так надо.

Примечание к части Иллюстрация от Анны Коноваловой https://vk.com/photo-185183650_457239387

Прах

Холод до дрожи. И свет.

Сияющий свет. Волшебный. И холод.

И абсолютное опустошение. Нет сил пошевелиться. Сердце бьётся очень медленно, каждый удар вымученный, заторможенный, отдающийся ноющей болью в груди.

— Я жив…

Мысль пришла неожиданно чётко, но не доставила никаких эмоций. Совсем. Просто факт.

Пронеслась бесконечность, прежде чем Феанаро понял, что лежит на спине на каменном полу, а сияние, переливающееся дивными красками, окружающее его, — это свет созданных им кристаллов.

Сил все ещё не появилось, хотелось спать, но Феанаро заставлял себя не закрывать глаза, ведь, заснув, он не будет видеть игру переливов, заполнивших подземелье и его сердце. Ничего прекраснее нельзя было даже представить.

Не в силах думать о чём-то кроме чудесного света, Феанаро вдруг заметил, что сияние медленно угасает. Сначала подумал — показалось. Но, к своему ужасу, вскоре понял: это правда. Подземелье постепенно погружалось во мрак, и Куруфинвэ почувствовал охватывающие душу страх и отчаяние.

— Что я сделал не так?!

Предчувствуя худшее, Феанаро собрался с силами и сел. Голова кружилась, сфокусировать зрение удавалось с огромным трудом. В конце концов, присмотревшись, Нолдо увидел, что и он сам, и пол, и стены, и мебель, и даже потолок усыпаны крошечными звёздочками, мерцающими, переливающимися, но постепенно гаснущими, превращающимися в обычную пыль. Разбросанные по полу кристаллы от совсем маленьких до крупных, размером с кулак, ещё сияли изнутри, но те, что поменьше, уже практически померкли, их свет исчезал, сдавливая невыносимой болью сердце создателя. Мёртвая кристаллическая пыль теперь только отражала последние лучи, исходящие из самых крупных камней.

Охваченный отчаянием, Феанаро сгрёб в ладонь лежащие рядом с ним потемневшие кристаллы, и они рассыпались прахом в его руке. Тьма наступала со всех сторон, каждый умерший камень отдавался режущей болью в груди своего творца. Феанаро сдавленно застонал и бессильно повалился на пол, хватая ладонями серую пыль.

— Что я сделал не так?! — прохрипел он. — Что?! Чего мне не хватило?!

Последние самые крупные камни раскололись на мелкие кристаллики, рассыпались прахом, осели на холодный черный пол. Феанаро объяла непроглядная тьма.

— Я не сдамся! Я сотворю величайшие сокровища! — из последних сил прошептал Куруфинвэ. — Если придется отдать ради этого жизнь, что ж, да будет так!

Всего одну прядь!

Золотые листья на зелёном фоне. Зелёные листья на золотом фоне. Золотые цветы среди зелёных волн. Зелёные птицы в золотом небе. Зелёный, золотой, зелёный, золотой…

— Финдарато!

Властный голос Артанис заставил оторваться от созерцания потолка. Опустив голову, принц заметил, что сам тоже весь в зелёном и золотом. Зато сестра, как обычно, сияла белоснежным платьем, на котором сверкал тонкий, инкрустированный бриллиантами поясок.

— Ты как всегда прекрасна, возлюбленная сестрица, — подмигнул Финдарато, — не злись. Я просто залюбовался твоей чарующей красотой.

— Я не на потолке! — выпалила Артанис.

— Правда? А я-то думал…

— Финдарато! Ты хотел мне что-то рассказать. Что-то важное.

Младшая дочь Арафинвэ сплела по Аману шпионскую сеть, состоящую из служанок, их мужей и дочерей, даря им в награду за сплетни драгоценности, сделанные искусными руками Феанаро. Какими бы красивыми ни были камни и оправы, держать творения подлеца-перводомовца у себя муж-дева Нэрвен считала предательством по отношению к семье. К семье королевы Индис.

Однако не все были столь принципиальны, и купленные сокровищами вести слетались со всех концов Земли Валар, и уже давно можно было отказаться от помощи старшего брата, но Артанис не желала терять последнюю связывающую её с Инголдо ниточку.

— Я не хотел, — сделал невинные глазки принц, — ты попросила.

Артанис вздохнула.

— Любезный братец, будь так любезен проявить любезность и рассказать то, о чём мы любезно договаривались.

— Ну что ж, усаживайся поудобнее, сестрица, и слушай. Когда я пришёл к Финдекано, мне у входа во дворец преградила путь их служанка-левша Митриэль. Сказала весьма угрожающим тоном, что её господин велел никого не пускать. А с Митриэль шутки плохи, она как заварит что-нибудь, как напоит! Слышала, что о ней шепчутся? Будто это она колдовское зелье подлила в вино королю Финвэ, чтобы он в Индис влюбился!

— Это ложь подлеца Феанаро! — рассвирепела принцесса.

— Но перед моим обаянием Митриэль не устояла, — проигнорировал принц, — и заварила душистый отвар. Очень вкусный! И вовсе не колдовской. Сейчас рецепт расскажу…

— Финдарато!

— Ладно, ладно, не горячись. Кстати, учти, чем быстрее я расскажу новости, тем раньше уйду на встречу с Амариэ. Уверена, что хочешь этого?

Слова брата задели Артанис, но она сдержалась.

— Так вот, слухи подтвердились, — продолжил рассказ Финдарато, — Карнистир действительно гостит во дворце Финдекано, ходит злой, кутается в плащ, закрывающий правую руку, а Митриэль ему какие-то травки готовит. И не просто готовит, а учит готовить! Теперь они вместе подолгу пропадают в лесах, выкапывают корешки. Но что конкретно произошло между Феанорингами, никто не говорит. Отмалчиваются даже близняшки. Однако многие видели Туркафинвэ с опухшим лицом и синяком под левым глазом.

— Первый Дом сошёл с ума, — заключила Артанис и задумчиво отвела взгляд.

— А как прошла твоя одинокая поездка?

Принцесса напряглась: рассказывать о случившемся во время путешествия не было никакого желания. Да и о причинах отсутствия дома вспоминать не хотелось.

***

«Ты не должна ревновать брата к невесте!» — стучали кровью в висках опостылевшие слова матери.

«Но я хочу ревновать! И буду это делать! Это мои чувства! Не лезь в них!»

«Ты груба, словно уставший рудокоп!