– Ну ладно, – ответил Винсент.

– Не думаю, что смогу когда-то справиться с этой злостью, – продолжила она.

Ого, подумал я. Ну надо же быть помягче. Вы же едва встретились.

– Меня злит то, что ты сказала ему, что никогда не справишься со злостью из-за его ухода, – сказал я Мелиссе.

– Я ценю то, что ты сидел здесь и слушал меня, – сказала она Винсенту.

– Спасибо, – ответил тот.

– Либо дело делай, либо сваливай, чувак, – сказал Джек-ветеринар-сексоголик. – Меня злит, что ты сказал, что уходишь, и злит, что ты все еще здесь.

Винсент ушел.

Сеанс подошел к концу. Я сказал, что, надеюсь, никто не будет против, но я устал и не пойду на ужин со всей группой. Просто посмотрю телевизор и отправлю пару писем.

– Я чувствую себя уязвленным, – сказал Брэд.

– Да нет, не чувствуешь, – сказал я. Хотя знал, что он сказал правду.

* * *

Тому, что я поднялся в свой номер, была своя причина, и я никому ее не разъяснил. Я переживал кризис на работе. История, над которой я работал, вышла из-под контроля; у нас с редактором произошел раскол, и теперь мы обменивались драматичными письмами.

Поначалу история звучала очень интригующе. С годами сложилась такая традиция, согласно которой журналисты меняли свою внешность, чтобы лично испытать на себе несправедливость. Первым это сделал Джон Говард Гриффин, который в 1959 году придал своей коже темный оттенок и шесть недель провел, путешествуя по сегрегированным южным штатам Америки. Его путь нашел свое отражение в книге, вышедшей в 1961 году, под названием «Черный, как я»[42]. Время от времени редакторы просили меня проделать нечто похожее. После трагедии 11 сентября телепродюсер предложила мне затемнить кожу и переехать в мусульманский район Лондона. Но мне показалось, что она просто хотела, чтобы я шпионил за мусульманами, так что отказался. Но на этот раз меня попросили изменить свою внешность по другому поводу.

– Мы хотим, чтобы ты стал женщиной, – сказала мне тогда редактор. – Поработаем со специалистом по пластическому гриму, чтобы сделать тебя абсолютно неузнаваемым. И найдем тренера, который научит тебя ходить как женщина.

– Женщины и мужчины по-разному ходят? – спросил я.

– Да, – ответила она.

– Никогда не догадывался, – сказал я. – Это и правда может быть интересно. Как на мужчину, на меня редко кидают похотливые взгляды. Но в образе женщины такое может случаться часто. И как я буду себя при этом чувствовать? И еще, ведут ли женщины себя иначе, когда рядом нет мужчин – в залах и саунах только для женщин? Я заинтригован. И согласен.

И вот я встретился со специалисткой по пластическому гриму из колледжа на западе Лондона. Она покрыла мое лицо альгинатом и сделала слепок. По нему сформировали маску. Девушка провела несколько недель за работой, придавая ей женственные черты лица. Я натянул ее на себя. Я выглядел как женщина с гигантской головой. Редактор позвала меня на встречу.

– Все в порядке, – сказала она. – Не беспокойся. Искусственную голову мы использовать не будем. Мы и без нее сделаем тебя точь-в-точь женщиной.

– Уверена? – спросил я.

– Ты удивишься, когда узнаешь, какое чудо могут сотворить несколько часов, проведенных со специалистом по координации, – сказала она.

– Ты не думаешь, что мы рискуем, слишком уж полагаясь на этого специалиста? – спросил я. – Меня изначально убедил именно грим.

– Обещаю, что ты не покинешь это здание, пока не будешь стопроцентно сходить за женщину, – сказала она.

И вот, в одном из пустых конференц-залов я перевоплотился в женщину. Мне нанесли макияж. Я надел парик, и платье, и бюстгальтер с чашечками. Я несколько часов провел под чутким надзором специалиста по координации. Уже были отсняты тестовые фотографии. Наконец, я вышел из конференц-зала и прошел походкой, которую репетировал с тренером, прямо к столу редактора.

Она сглотнула, увидев меня.

– Они проделали невероятную работу, – сказала она. Повернулась к своему заместителю. – Правда ведь?

Та тоже сглотнула.

– Да, – подтвердила она.

– Ты выглядишь в точности как женщина, – сказала редактор. – Пора выйти на улицу и прочувствовать жизнь женщины на себе.

– Не думаю, что я похож на женщину, – сказал я.

– О чем ты говоришь? – сказала редактор. – Ты вылитая женщина.

– Не думаю, что я хоть чем-то похож на женщину, – сказал я.

Она пронзила взглядом мое страдальческое выражение лица. На мгновение я замешкался. А потом пошел к выходу. Из-за пота косметика немного смазалась. Я оглянулся на редакторов через плечо. Они подбадривающе смотрели на меня и косились в сторону двери. Меня затошнило, я начал задыхаться. Мышцы живота превратились в камень.

А потом я остановился. Я не мог это сделать. Я развернулся, спустился вниз и надел свою мужскую одежду.

Прошла неделя, а наши отношения все еще оставались довольно прохладными. Ей казалось, что я повел себя непрофессионально и проявил излишнюю чувствительность. «Не нужно ничего усложнять, Джон, – написала она мне. – Это всего лишь забавная статья. Она не должна стать причиной своего рода кризиса среднего возраста». Мне казалось, что изначальный замысел распался на мелкие кусочки, а причина, по которой им так хотелось отправить меня в свет, когда я абсолютно не был похож на женщину, заключалась в том, что в нашей профессии чем большее унижение испытывает человек, тем вируснее его история. Стыд может оказать серьезное влияние в жизни журналиста – и личное его избегание, и профессиональное перекладывание его на других.

«Никто не должен увидеть эти тестовые снимки, – думал я всю неделю. – Никогда».

И теперь, лежа в своем номере, я понял всю правду. Мой страх унижения закрыл передо мной дверь. Тем великим приключениям, что могли поджидать меня снаружи, переодетого в женщину, уже не суждено было случиться. Меня сдерживал мой страх. Он сбивал меня с курса. Что, собственно, означало, что я такой же, как и подавляющее большинство людей. Этот факт был мне известен благодаря изучению работы Дэвида Басса – профессора эволюционной психологии в Техасском университете в Остине.

Как-то раз в начале 2000-х годов Басс находился на коктейльной вечеринке, когда жена его друга начала флиртовать с другим мужчиной у всех на глазах: «Это была очень эффектная женщина, – написал впоследствии Басс. – Она насмешливо взглянула на мужа, бросила довольно уничижительную ремарку касательно того, как он выглядит, и вернулась к своему кокетливому разговору».