Макс чувствовал, что борется не только за себя, но и за своих умерших предшественников – людей вроде Бена Стронга.

– Он был английским шеф-поваром, жившим на севере Франции, и он был свингером. К нему однажды приехали мужчина и женщина из «Ньюз оф зе уорлд». Он накормил их ужином, поднялся на второй этаж и, по всей видимости, когда спустился обратно, на нем не было ничего, кроме маленькой сумочки. – Макс сделал паузу. Потом мягко добавил: – Грустно.

Это произошло в июне 1992 года. Когда Бен Стронг понял, что смотрящие на него люди – не свингеры, а журналисты «Ньюз оф зе уорлд», он расплакался. Он позвонил редактору газеты Пэтси Чапман. Согласно словам Макса, «он сказал: “Пожалуйста, не публикуйте, если вы это сделаете, я больше никогда не увижу своих детей”. Ну а они все равно напечатали статью. Им вообще было насрать. И он покончил с собой».

Еще в этом списке был Арнольд Льюис. Весной 1978 года репортеры «Ньюз оф зе уорлд» решили проникнуть на секс-вечеринку, которые устраивались в домах-фургонах посреди лесов в Среднем Уэльсе. Журналистка Тина Далглиш и ее фотограф Иан Катлер откликнулись на маленькое объявление из журнала для свингеров. Его разместил проповедник Арнольд Льюис. Они встретились в местном пабе.

Народу было не очень много. Пришло пять человек, тремя из которых оказались Тина Далглиш, Иан Катлер и Арнольд Льюис. Арнольд оставил для потенциально припозднившихся зашифрованную записку: стрелка на ней указывала направление к локации и точное расстояние – «3,8 мили».

В фургончике они пили херес, ели печенье, началась оргия (Тина Далглиш и Иан Катлер наблюдали, но не приняли непосредственное участие), а через несколько дней Тина позвонила Арнольду и раскрыла свою личность.

Позднее, когда я уже покинул дом Макса, мне удалось связаться с Ианом Катлером по телефону. Он приходил в себя после серьезного инсульта, но был готов говорить. Он сказал, что никогда не переставал думать об Арнольде Льюисе. Эта мысль преследовала его на протяжении тридцати пяти лет.

– Арнольд сказал Тине, что если она опубликует статью, то он совершит самоубийство, – сказал Иан. – Он был пастором. Черт возьми. Он был пастором в маленькой деревушке в Уэльсе.

«Ньюз оф зе уорлд» опубликовала текст, и Арнольд Льюис покончил с собой, надышавшись выхлопными газами. Его тело нашли в машине ровно в то утро, когда вышла статья. Заголовок гласил: «Если сегодня вы пойдете в лес, будьте уверены: вас ждет большой сюрприз»[40].

Мы с Максом провели целый день в попытках прояснить ситуацию. Было что-то такое в его поведении после скандала с «Ньюз оф зе уорлд», что сделало общество абсолютно незаинтересованным в его уничтожении. Как будто у него была секретная формула. Люди растаяли. Но почему?

В какой-то момент он предположил, что, возможно, он социопат. Возможно, он пережил всю эту ситуацию, полагаясь на свои особые социопатические силы. Возможно, мгновенный прилив настойчивой ярости, который он испытал, стоя у газетного киоска, тоже был социопатическим. Возможно, именно это нам в нем и нравилось – настойчивая ярость. Он рассказал мне, что в 1991 году, за два года до того, как он стал президентом Международной автомобильной федерации, «его обследовал психиатр, который заключил, что я социопат». Промолвив это, он бросил в мою сторону обеспокоенный взгляд.

Я вздохнул. И спросил его:

– Вы способны на эмпатию?

– Да! – воскликнул он. – Мотив, которым я руководствуюсь, совершая большинство поступков по жизни, – это сочувствие. А психиатр никогда не встречался со мной лично. Он все решил как бы извне.

– Ну, я не думаю, что вы социопат, – сказал я.

– Фух! – вырвалось у Макса.

– Как-то раз, – продолжил я, – один психолог сказал мне, что если тебя волнует, не психопат ли ты, то ты не он.

– Спасибо, Рон, снова фух, – ответил Макс. Сделал паузу. – Джон. Я имел в виду «Джон».

– Еще одно доказательство того, что вы не социопат, потому что социопату было бы плевать, что я не Рон, – сказал я.

– Снова фух! – сказал Макс.

Когда я выходил из дома Макса, уже темнело. Мы оба чувствовали, что нам не особенно удалось решить загадку, так что договорились, что продолжим свои размышления.

– Да, кстати, – сказал я, уже на пороге. – Вы когда-нибудь слышали об одном садо-мазо местечке под названием «Кинк»? Кажется, мне пришло от них приглашение с предложением нанести визит.

– «Кинк»? – переспросил Макс. Его глаза расширились. – Это культовое место! Я его только в Интернете видел. У них есть машины. Есть электроника. Есть вода. Что ни назови – у них все есть. Я даже немного завидую!

– Восхитительно! – сказал я.

Приглашение в «Кинк» пришло вскоре после того, как я упомянул в своем Твиттере, что пишу книгу об общественном осуждении. Один из моих фолловеров по имени Коннер Хабиб спросил меня, планирую ли я встречаться с людьми, которые в публичном унижении видят сексуальное удовольствие.

«Нет! – ответил я. – Мне это и в голову не приходило».

Оказалось, что он звезда гей-порно, и он сказал, что если я хочу узнать больше о его работе, то стоит загуглить его имя. Я так и сделал и моментально увидел множество кадров с изображением его ануса, снятых с очень близкого расстояния. Я написал ему, задав вопрос, как ему удается заниматься такой работой без стеснения.

«Я правда думаю, что люди многому могли бы научиться у порнозвезд на тему того, как не смущаться или как побороть чувство уязвимости», – ответил он. И добавил, что многие сотрудники секс-индустрии в будущем становятся работниками в хосписах: «Их не пугают тела, так что они вполне способны помочь человеку пройти через болезни и смерть. Даже не знаю, что на данном этапе могло бы меня унизить. Если вы хотите обсудить это более подробно, я не против. Только не выставляйте меня еще более чокнутым. Может быть, вот оно – то, что способно унизить порноактера? Эссе Джона Ронсона?»

Я нахмурился.

Письма Коннера разожгли во мне интерес к путешествию в мир порнографии. Неужели в нем и правда обитали люди, приобретшие иммунитет к стыду? Внезапно это вдруг показалось весьма неплохим талантом.

Он дал мне контакт знаменитой порно-импресарио, Принцессы Донны Долоре из студии «Кинк». Мы перекинулись парой писем. «Взрослея, я стыдилась вообще всего, – написала она, – и в какой-то момент я осознала, что если открыться миру насчет всех тех вещей, которые смущают меня, то они перестанут иметь какой-либо вес! И я почувствовала себя освободившейся!» Она добавила, что все ее сценарии к порно появляются именно с помощью этой формулы. Она визуализирует обстоятельства, которые для нее самой стали бы смертельно унизительными, «например оказаться на улице голой, когда все на тебя смотрят», и воплощает их с участием порноактеров со схожим образом мышления, избавляя их от гнета этого ужаса.