Попытки привлечь внимание общества к самодурству Ельцина ни к чему не приводили. На одном из заседаний Верховного Совета РСФСР было зачитано «письмо шести», подписанное заместителями Ельцина Светланой Горячевой и Борисом Исаевым, председателями обеих палат Владимиром Исаковым и Рамазаном Абдулатиповым и их заместителями Александром Вешняковым и Виктором Сыроватко, в котором подписанты выражали возмущение авторитарным стилем Ельцина. Но в защиту Ельцина активно выступил его первый заместитель и будущий главный враг Руслан Хасбулатов, и депутаты оставили письмо без последствий.

В соответствии с решением съезда народных депутатов в марте был проведен всесоюзный референдум по вопросу о сохранении СССР. «За» высказались 112 миллионов человек — 76 процентов голосовавших. Одновременно с всесоюзным прошел всероссийский референдум, по его итогам в России был учрежден пост президента, и через три месяца им стал Ельцин. До конца Союза оставались считаные дни.

Горбачев в Ново-Огареве готовил новый вариант союзного договора. В работе над документом принимали участие представители только девяти из пятнадцати союзных республик. Договор предусматривал федеративное устройство союзного государства, а его подписание было назначено на 20 августа. Но в ночь на 19-е москвичи, жившие на Можайском шоссе и в прилегающих к нему районах, услышали странный тяжелый гул, а кто-то даже видел, как на Москву медленно двигались танки. Утром, проснувшись, жители столицы обнаружили в городе войска. При этом в некоторых магазинах чудесным образом появился остро дефицитный сахар. Но танки в городе! Зрелище было зловещим. Стараясь не заглядывать в смертоносные дула, люди спрашивали у сидевших на броне танкистов, чаще всего выходцев из Средней Азии (их, видимо, много было в Советской армии в силу чисто демографических причин): «Что вы здесь делаете?!» Центральное телевидение транслировало балет «Лебединое озеро», а по радио передавали «Заявление Советского руководства», из которого следовало, что президент Горбачев, находящийся с семьей в Форосе, болен и власть перешла к вице-президенту Геннадию Янаеву и Государственному комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП). Дикторы зачитали также обращение к народу, в котором ГКЧП, ссылаясь на «экстремистские силы», взявшие курс на развал СССР, обещал вывести страну из кризиса, правда, не раскрывая, как намерен это сделать. Позднее Горбачев утверждал, что был изолирован заговорщиками в Форосе и не имел связи с внешним миром, а 20 лет спустя, под давлением обнародованных фактов, признал, что был в курсе происходившего, рассчитывая, видимо, выждав, вернуться победителем в усмиренную чужими руками Москву. Ну а в случае неудачи снова откреститься от исполнителей, как он делал уже не раз…

По распоряжению участника ГКЧП министра обороны Язова в Москву было введено 279 боевых машин пехоты, 148 БТР и 362 танка Кантемировской дивизии. Загородную дачу Ельцина в Архангельском взяли под наблюдение, но распоряжений в отношении него почему-то не поступало, и он беспрепятственно прибыл в здание Верховного Совета РСФСР, впоследствии получившее название «Белый дом». Там Ельцин выступил, заявив, что считает действия ГКЧП антиконституционными. Из руководителей союзных республик его активно поддержал только глава Киргизии А. А. Акаев, остальные саботировали решения ГКЧП, но не вступали в открытую конфронтацию. Кабинет министров СССР (кроме министра культуры Николая Губенко) и политбюро ГКЧП поддержали. Из национальных руководителей за путчистов были только председатель Верховного Совета Белоруссии Николай Дементей, первый секретарь ЦК компартии Украины Станислав Гуренко и президент Азербайджана Аяз Муталибов. В странах Балтии в поддержку ГКЧП выступили руководство компартий Литвы и Латвии, а также Интердвижение Эстонии.

Танковый батальон, направленный к Белому дому, где собралась огромная толпа сторонников Ельцина, вскоре перешел на сторону взявших его в плотное кольцо демонстрантов, и на одном из танков окруженный охранниками Ельцин зачитал свое обращение «Гражданам России». Среди протестующих быстро распространился слух, что войска якобы получили приказ штурмовать ночью Белый дом, и сторонники президента России заблокировали подступы к нему троллейбусами, готовясь, если придется, погибнуть за демократию. И хотя никакого штурма не было, ночью во время протестной акции под танками по неосторожности погибли трое молодых людей из числа сторонников Ельцина.

Вокруг Белого дома постоянно находилась многотысячная толпа, там кипела жизнь: жарились куры гриль, раздавали горячий чай и съестное, привезенное со всей Москвы горожанами. Были там и ящики для сбора средств в пользу защитников Белого дома, куда многие охотно опускали свои трешки, пятерки и десятки. В среду во всей этой деловитой суете уже ощущалось радостное предчувствие победы.

Действительно, 21 августа войска были выведены из Москвы, а за Горбачевым отправились две делегации: от ГКЧП — во главе с Лукьяновым, Язовым и Крючковым, которую он не принял, и от сторонников Ельцина — во главе с вице-президентом РСФСР Александром Руцким и премьер-министром Иваном Силаевым. 22 августа, вернувшись из Фороса и отрицая свою причастность к ГКЧП, Горбачев заявил: «Имейте в виду, настоящей правды никто не узнает», — а 24-го сложил с себя полномочия генерального секретаря ЦК КПСС и в ноябре вышел из партии.

Участников ГКЧП арестовали, но отпустили под подписку о невыезде, а производство дела было прекращено по амнистии, и только дело генерала армии В. И. Варенникова, не признавшего себя виновным, было доведено до суда, который оправдал его за отсутствием состава преступления. Сразу после поражения путчистов, при странных обстоятельствах, покончили с собой маршал Советского Союза Сергей Ахромеев, советник Горбачева, и управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина, не имевший никакого отношения к деятельности ГКЧП. Ранее при странных обстоятельствах погибли министр внутренних дел Борис Пуго и его жена.

…………………..

Скорятин вспомнил, как Исидор с пылающим лицом вошел в кабинет, где, томясь, дожидался коллектив, собранный для сверхважного сообщения. После победы над гекачепистами главных редакторов правильных газет собрал у себя Яковлев. Видно, они там не только совещались, но и отмечали триумф демократии. Шабельский был элегантно нетрезв и трогательно счастлив. Он обвел присных влажным отеческим взором и улыбнулся:

— Господа, поздравляю: Пуго застрелился!

Народ почему-то захлопал, а Веня Шаронов выкрикнул экспромт:

— Пуго от испуга скушало друг друга!

Все захохотали.

Скорятин тоже смеялся. Но, хихикая, он удивлялся не тому, что покончил с собой суровый латыш — министр внутренних дел, на которого очень рассчитывали и красно-коричневые, и все нормальные люди, уставшие от горбачевских виньеток. Гену поразило другое — небывалое прежде обращение «господа». Еще вчера все они были товарищами.

— Шампанское! — крикнул Исидор.

Распахнулись двери, и черно-белые официанты внесли подносы с шипучими бокалами.

— Ура, до дна за нашу и вашу свободу!

…………………..