Игорь открыл багажник и достал канистру с бензином. Ясмотрела за его действиями как завороженная, не смея произнести ни слова. Обливмашину бензином, Игорь зажег спичку, бросил ее на капот, схватил меня за руку иоттащил на приличное расстояние. Затем повалил на землю и накрыл своим телом. Втот момент, когда раздался мощный взрыв, я врезалась лицом в холодную, пахнущуюдождем землю и затаила дыхание.

Игорь лежал сверху. Я отчетливо слышала, с какой бешенойскоростью бьется его сердце.

– Игорь, зачем ты так?

– Затем, чтобы версия о возможном убийстве дяди Саши с цельюограбления выглядела правдоподобнее.

Игорь нежно куснул меня за ухо. Я почувствовала, как что-тотвердое уперлось мне в ягодицы.

Неужели он пожелал меня даже в такой ситуации?

– Сейчас не время, – жалобно простонала я.

– Извини, сейчас и в самом деле не время. Пора уходить.

На шоссе мы поймали попутную машину и без сил плюхнулись назаднее сиденье.

– Ребята, через десять минут будем в Москве. Куда васотвезти? – спросил водитель.

Игорь посмотрел мне в глаза и спросил:

– Ты где живешь?

– А зачем тебе? – ответила я.

– Зачем? Девушек принято провожать до подъезда. Разве нетак?

Сама не знаю, почему я назвала неправильный адрес. Улица таже, а дом другой – в противоположном конце.

Когда машина остановилась, Игорь взял меня за руку и грустноспросил:

– Я могу подняться к тебе на чашечку кофе?

– Нет. У меня родители очень строгие, – опять соврала я.

– А телефончик дашь?

– Не могу. У нас дом еще не телефонизирован. Видишь, новыйсовсем.

– Тогда как же мы с тобой встретимся? Неужели мне придетсяехать на базар и искать мясную лавку?

– А тебе стыдно?

– Глупости! Мне все равно, кем ты работаешь.

– Вот и ищи, раз все равно.

С этими словами я выскочила из машины, не отказав себе вудовольствии громко хлопнуть дверью – хотелось дать выход эмоциям. Затем зашлав чужой подъезд – благо, домофон не работал, поднялась на второй этаж, где былобольшое, заляпанное краской окно, и, стоя у подоконника, проводила быстроудаляющийся «жигуленок» глазами. Крохотная белая точка скрылась за поворотом.Ну, кажется, все… На рынке я не работаю, и Игорь меня не найдет. Дача егонаходится рядом с Шуриковой, но я туда ни ногой: исчезновение депутата – этовам не шутка, товарищи… Да и домработница его пропала… Темное дело… Надо будетпотом газеты почитать… А вдруг на след выйдут?

Все может быть, охранники на КПП глазастые, хотя и меняютсячасто. Ладно, пусть сначала Таньку найдут… Логичнее предположить, что это онавиновата… Виновата в чем? Не знаю и знать не хочу! Пусть себе следакиразбираются, они, в конце концов, за это зарплату получают.

Всю дорогу до дома я проревела – хорошо хоть прохожих небыло в этот ранний час. Дома я стащила с себя грязную одежду, без всякогоудовольствия постояла под душем, натянула на себя теплый махровый халат, леглана диван и отвернулась к стенке.

О Шурике думать не хотелось. Голова была забита Игорем. Телоеще помнило его ласковые прикосновения. Нет, не ласковые. В подсобке он былгруб и настойчив. Но мне это даже понравилось. Быстрота и натиск – класс! Ни вкакое сравнение не идет с жалкими потугами Шурика изобразить из себя «настоящегомачо». Это ж надо было сначала найти такого любовника, а потом по собственнойдурости его потерять… Ну, я Игоря имею в виду. А о Шурике ни слова больше.Неизвестные злоумышленники ограбили его и сожгли джип.

«Джип… джип… джип…» – настойчиво зазвонил телефон. Шурик? –вздрогнула я. Господи, да какой там Шурик! Шурик давно уже мертв. Впрочем,разве давно? Суток еще не прошло… Душа покидает грешную землю на третий день.Иди на девятый?.. Или на сороковой? Или вообще не покидает в случаенасильственной смерти? «Когда заплачет, не шутя, здесь златокудрое дитя… Тогдавзликует этот дом, и дух уснет, живущий в нем».

Вот еще, буду я о Шурике слезы проливать!

Телефон наконец умолк. Я завозилась на диване, устраиваясьпоудобнее. Надо бы выспаться как следует и все забыть. Вот уж не думала, чтопреждевременная смерть какого-то старикашки выведет меня из себя… Он и так ужена ладан дышал, хотя и хорохорился до последнего дня, герой-любовник. Ну,подтолкнула и подтолкнула… Он умер быстро и, надеюсь, безболезненно. В полете.Как птица. Красивая ему досталась смерть… А Танька виновата сама… Как тамговорил незабвенный товарищ Бендер? «Заседание продолжается, господа!»Заседание или жизнь? Для меня-то, конечно, жизнь… Качественная, полнаянаслаждений жизнь. Другая мне и не нужна вовсе. Только продолжится она безИгоря, жаль…

Провалявшись в полудреме до полудня, я встала, привела себяв порядок и поехала на работу.

Настроение мое, как ни странно, улучшилось. Я даже напевалачто-то по дороге. Будто бы и не было ничего.

В моем кабинете все было по-прежнему. Те же бумаги на столе,те же папки с фотографиями… Я села за стол, достала косметичку, поярченакрасила губы, припудрила кончик носа и вызвала секретаршу.

– Как обстоят дела с похоронами Маши Макаровой?

– Все уже состоялось. Мы вас обыскались, думали, вы тожепримете участие.

– Я не смогла, слишком много дел. Кстати, а ты была?

– Да, конечно. И девочки наши ходили.

– А Машин любовник был?

– Он ее гражданский муж.

– Какая разница. Не расписывались, значит, любовник.

– Нет, его не было. Да вы не волнуйтесь, мы на похороныденьги перечислили. Все по высшему разряду прошло.

Я почувствовала нарастающее волнение, но решила скрыть егоот секретарши.

– Если я не ошибаюсь, Машиного… мужа звали Алексеем?

– Совершенно верно, – кивнула Катя.

– А почему он не присутствовал на Машиных похоронах?

– Говорят, что с ним произошел несчастный случай. Он лежит вбольнице.

– Надо же! А что случилось, ты не знаешь?

– Нет, не знаю.