На этот раз финал был настоящим и премьеру играла другая исполнительница. В старых кожаных креслах снова шелестели диалоги:

– Непонятно, как она репетировала…

– Боли были страшные…

– Врачи говорят, сгорела…

Сезон начался без Елизаветы Александровны, и театр ждал конца. Делались вводы, и оказывалось, что шедевром были не только «Физики», но и все остальное… «Все остальное» были совсем малюсенькие роли. В «Гусином пере» Лунгина и Нусинова она играла внучатую племянницу Тютчева – хранительницу музея. Гримеры никому не решались отдать сочиненную и сделанную ею шляпку: донышко старой соломенной черной шляпы с обрезанными полями и пышной (снова рыжей), челкой. Без Елизаветы Александровны этот спектакль не шел уже никогда. В «Волшебных историях Оле-Лукойе» уже никто так не мог болтать по-французски, как ее Придворная дама: Pivs vite! Attention! Cext divin! Ее французский прононс повторять не решались… Долго не играли «Характеры» Шукшина…»

Как она репетировала? Как могла танцевать, бегать, кувыркаться часами, когда старую актрису мучили сильнейшие боли? Об этом в театре вспоминают до сих пор.

Летом 1977 года Елизавета Александровна начала прощаться с друзьями. Из дома она уже не выходила, все время лежала. Своей соседке по коммуналке Майе Тупиковой призналась: «Я довольна тем, как прожила последние два года. Хорошо снялась в кино, сыграла интересные роли… В конце жизни что-то сделала, и сделала неплохо…» Майя Андреевна начала подходить в театре к тем, кого Елизавета Александровна хотела видеть, и приглашала домой.

Вера Карпова вспоминает, как Уварова избирательно относилась даже к этому прощанию: «Она была очень слабая, высохла вся, но по-прежнему обстоятельная во всем. Не хотела, чтобы ее видели немощной. Сказала мне: «Верочка, мы прощаемся. Мне сейчас хорошо, сделали укол, и я уже хочу уйти… Но постарайся, чтобы ко мне не приходили вот эти и эти!!!»… Серьезные обиды она не прощала. И очень мудро уходила из жизни».

Простилась Елизавета Александровна и с Витей Гвоздицким. Свою последнюю встречу с маленькой большой актрисой он описывал так: «Последняя мистификация Елизаветы Александровны. Последнее посещение чудесной комнаты. Последний подарок и последний урок… В комнате сидели незнакомые мне люди – нетеатральные ее друзья. По телевизору показывали фильм о Елизавете Александровне. На экране мелькали старые фотографии, отрывки из спектаклей и картин с ее участием. Автор передачи, Вадим Сергеевич Голиков, с экрана рассказывал о ее ролях, мастерстве, уникальности. Елизавета Александровна иронически комментировала почти все фрагменты из ролей, иногда замолкая от усталости.

– Здравствуй. Что ты стоишь? Подойди к книжной полке. Нет, левее. Внизу стоят два тома импрессионистов. Есть? Возьми. Всего хорошего.

– Елизавета Александровна…

– Что ты стоишь? Иди.

– Елизавета Александровна, но…

– Не говори никаких глупостей. Знаешь, когда канализация старая и трубы прогнили, их нужно менять. А я теперь как старая ржавая труба. Всем привет. Иди.

Она раздарила нам свои книги, а прощалась с нами уже в театре. Над Акимовской сценой плыл ее голос с радиопленки. Мы слушали «Вино из одуванчиков» Брэдбери: «…Наконец вся семья собралась в спальне, – стоят точно на вокзале провожают кого-то в дальний путь. – Ну вот, – говорит прабабушка, – вот и все. Скажу честно: мне приятно видеть вас всех вокруг. На будущей неделе принимайтесь за работу в саду, и за уборку в чуланах, и пора закупить детям одежду на зиму… и всякий пусть делает что сможет… И, пожалуйста, не устраивайте здесь завтра никакого шума и толчеи. Не желаю, чтобы про меня говорили всякие лестные слова: я сама все их с гордостью сказала в свое время. Я на своем веку отведала каждого блюда и станцевала каждый танец, – только один пирог еще надо попробовать, только одну мелодию остается спеть. Но я не боюсь. По правде говоря, мне даже интересно. Я ничего не собираюсь упустить, надо вкусить и от смерти. И, пожалуйста, не волнуйтесь за меня. А теперь уходите все и дайте мне уснуть…»

Уход из жизни Елизаветы Уваровой совпал с назначением Петра Фоменко главным режиссером Театра комедии. «Наутро я должен был ехать в Москву по организационным делам, – вспоминает Петр Наумович. – И вдруг – эта горькая миссия… Мой первый день на посту руководителя театра я посвятил прощанию с Елизаветой Александровной. Случайно? Но не для меня…»

Супруга режиссера Майя Туликова рассказала чуть ли не мистические подробности того трагического вечера: «За Елизаветой Александровной мы ухаживали по очереди с ее племянницей Галей. 24 августа она впала в беспамятство. Около десяти вечера неожиданно оборвался карниз над нашим окном: один конец сорвался с гвоздя, и карниз повис вертикально. Мы все повскакивали со своих мест, пришло ощущение неминуемой беды… Галя позвала нас в комнату Елизаветы Александровны почти сразу, у нее уже уходило дыхание. Так на наших глазах она и скончалась… Мы вызвали «скорую». Врачи сказали, что машину из морга пришлют только утром. А Петру Наумовичу через пару часов – на вокзал, ехать в Москву. Оставаться одна в квартире я боялась. Мы стали умолять врачей что-нибудь предпринять. «Но у нас даже носилок нет!» – объясняли они. И тогда Петр Наумович предложил использовать покрывало. Только мы приготовились спускаться, как во всем доме погас свет. Я достала старинный канделябр, нашла еще какой-то подсвечник – дала его Гале, зажгли свечи. По ступенькам с шестого этажа я шла первой, Петр Наумович и врачи несли Елизавету Александровну, а замыкала процессию Галя. В такой атмосфере большая актриса навсегда покидала свой дом…»

Ни в один морг тело не брали. Фоменко, исколесив полгорода, устал спорить, объяснять и доказывать, что для народной артистки можно сделать исключение. Все-таки где-то Уварову узнали и пошли навстречу…

На Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге над ее могилой стоит большой православный деревянный крест – это последняя ее просьба.

Вера Александровна Карпова до сих пор сидит в крошечной актерской уборной, той, что почти под лестницей. Там помнят Елизавету Александровну.

Народный артист России Виктор Гвоздицкий после Театра комедии выходил на многие сцены, в том числе в Московском «Эрмитаже» и МХАТе. Он скоропостижно скончался в 2007 году в возрасте всего 55 лет.

Петр Наумович Фоменко руководил Театром Комедии четыре года. В 1981 году он уехал в Москву и занялся преподаванием, а через 12 лет создал и возглавил театр «Мастерская П.Фоменко», в котором служат его ученики.

Сегодня не только с телеэкранов, но и с актерских сайтов в интернете на нас смотрит жизнерадостное, приветливое лицо Елизаветы Александровны Уваровой. И новое поколение зрителей пишет свои комментарии на ее странице:

«Хорошая и приятная артистка. Очень мягкая и добрая улыбка, от образов, созданных ею, всегда веет теплотой…»

«Прекрасная актриса! Поразительная творческая многоплановость! Истинная интеллигентка! Золотой «фонд» русского театра! Светлая ей память…»

«У нее есть очень хорошая роль в «Усатом няне», Арины Родионовны, настоящей, доброй, с которой не страшно остаться без мамы. В сегодняшнем кинематографе я не вижу таких лиц, а очень хочется».