— Почему?

— Я был там, разговаривал с людьми, видел их лица и смотрел им в глаза, — объяснил Шимаэл. — Дарган говорил мне правду. По крайней мере, он сам истово в это верил. Он абсолютно искренне считает, что все происходит именно так, как он сказал. В этой самой бочке с грязной водой. Искать в его словах какой-то подвох бесполезно. Его нет.

— Ты опять за старое? Будешь мне по десятому разу сказки про благословение рассказывать?

— Не буду, если не хочешь, — Шимаэл равнодушно пожал плечами, хотя Чак и не мог видеть его жеста, — могу про что-нибудь другое. Меня самого, например, весьма впечатлила история про полное отсутствие травматизма на протяжении последних тридцати лет.

— Рекламный трюк, — хмыкнул Чак.

— Я видел его глаза…

— Да плевать мне на их травматизм и его глаза! — чуть ли не заскулил техник, — меня больше их технология беспокоит. Она слишком совершенна для столь диких мест! Откуда она у них? И как бы у нас здесь другие какие неприятные сюрпризы не повылазили.

— Сдается мне, что самое интересное еще впереди.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же слышал, что Дарган говорил про Келчег и как он отзывался о Найдиных перформансах. Боюсь, что мы с самого начала взяли не тот тон. И это нам в будущем еще аукнется.

— Не надо придавать слишком большого значения словам одного выжившего из ума старикашки. Тут у нас все пока идет по плану. Лучше возвращайся побыстрей, и мы вместе покумекаем, что можно еще сделать.

— А куда спешить? До вечерней службы еще далеко, — Шимаэл поятнулся и с чувством зевнул. — Я сегодня ночью, знаешь ли, почти не спал…

— Здрасьте, приехали! — возмутился Чак. — Мы тут пашем, не покладая рук, а он там расслабляется!

— Если будешь шуметь — отключу связь.

— Я т-те дам! А ну дуй на базу!

— А я тебя предупреждал, — Шимаэл выдернул из кармана пуговицу вместе с куском изоленты и, не обращая внимания на крики Чака, щелкнул крохотным тумблером на ее обратной стороне.

Наступила блаженная тишина, постепенно заполняемая стрекотом кузнечиков и шелестом теребимой ветерком листвы. Из рюкзака была извлечена запаянная упаковка со стандартным сухим пайком, и Шимаэл уже приготовился насладиться полноценным обедом, как вдруг нахмурился, машинально ощупывая карманы.

— М-да, — раздосадовано буркнул он, — а вот ножичек-то я напрасно не прикупил.

Когда Шимаэл проснулся, солнце уже клонилось к закату. Правая рука, которую он подложил под голову, совершенно онемела, а вся левая половина лица оказалась нещадно искусана всегда готовыми услужить комарами, но это не испортило ему настроения. Теперь, немного поспав, он чувствовал себя гораздо лучше.

Консультация с планшетом показала, что до начала вечерней службы оставалось еще более часа. За это время вполне можно было успеть как следует подкрепиться. Сухие пайки и консервы уже давно вызывали в желудке Шимаэла решительный протест. Кроме того, Чак также заслужил свою награду в виде кувшинчика местного нефильтрованного пива.

Говорливую пуговицу Шимаэл решил покамест не включать. Его планы на вечер вряд ли встретили бы у напарника горячее одобрение, скорее уж очередной приступ желчной зависти.

Закапав в глаза очередную дозу «Корректола», он вернулся на дорогу и зашагал в сторону города, миновав последние деревья и вновь очутившись посреди шахматной доски огородов. К вечеру поток транспорта заметно ослабел, но теперь те, кто ехал в Келчег, явно торопились, боясь опоздать на службу. Многие предлагали Шимаэлу его подвезти, но он неизменно отказывался, не желая заводить знакомств с другими паломниками. Они наверняка потащат его за собой в Храм, а ему не хотелось изворачиваться и придумывать веские причины туда не идти.

Мимо уже потянулись первые домики, часто совмещаемые с магазинчиками, где фермеры торговали свежей продукцией с собственных полей и огородов, когда Судьба неожиданно подставила Шимаэлу коварную подножку. Причем, в самом буквальном смысле.

Он как раз отступил в сторону, пропуская очередную спешащую в город повозку, и всего на секунду отвлекся, как тут же на кого-то налетел. От резкого толчка Шимаэл потерял равновесие и растянулся на земле, а по его спине забарабанили рассыпавшиеся яблоки.

— Ох! Какая же я растяпа! — послышался встревоженный женский голос, и тонкая рука ухватила его за рукав, помогая подняться. — Извини, я тут заговорилась и… Ты как, в порядке?

— О, да, вполне. Не стоит беспокойства, — Шимаэл выпрямился и тут же опять завалился набок, уцепившись за доску забора. — Ай! Моя нога!

— Что такое? — женская ручка снова подхватила его под локоть, и на сей раз он, наконец, рассмотрел свою обидчицу.

На вид ей было лет двадцать — двадцать пять, но широко распахнутые глаза делали ее похожей на большого ребенка. Прямые черные как уголь волосы подчеркивали бледность ее худого лица и совершенно не вязались с аляповатым розовым платьем, дополненным такого же цвета длинными перчатками без пальцев. Подобный наряд еще мог быть уместен на званом ужине, организаторы которого не отличались бы утонченным вкусом, но здесь, по соседству с капустными грядками, он выглядел удивительно нелепо. Он, пожалуй, лучше бы смотрелся непосредственно посреди поля. Птиц бы точно распугал. К ее острым скулам и носу с легкой горбинкой больше подошли бы нейтральные или даже строгие цвета, но женская тяга ко всему розовому порой пересиливает любые доводы разума.

— Я, кажется, лодыжку подвернул, — Шимаэл осторожно попробовал перенести вес на ноющую ногу и снова охнул, — даже шагнуть не могу.

— Да что же это за наказание такое?! — всплеснула руками девушка. — Вечно из-за меня у людей неприятности случаются!

— Я сам виноват, надо было под ноги смотреть.

— Ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю, — она засуетилась, пытаясь делать несколько вещей одновременно. Собрать рассыпавшиеся яблоки, подхватить Шимаэла под руку и куда-то потащить на своих хрупких плечах, остановить проезжающую телегу… Получалось все это у нее откровенно плохо. Хотя телега все же остановилась.

— Ты ведь паломник, верно? — она подбежала к Шимаэлу, чтобы в очередной раз попытаться оторвать его от столба и взвалить на себя, — ну, мне так показалось.

— Правильно показалось, — было чертовски неудобно прыгать на одной ноге и следить за тем, чтобы случайно не навалиться всем весом на высокое, но такое хрупкое плечико.

— Я — Оди, — представилась она, хотя момент для знакомства был выбран не самый подходящий, — а ты?

— Шим.

— Какое странное имя.

— Родителям было виднее.

— Ты где остановился? — девушка помогла ему взобраться на борт и села рядом. Телега тронулась с места, — тебя куда отвезти?

— Где я мог остановиться, если только что пришел в город?! — Шимаэл отнюдь не пребывал в восторге от нового поворота событий, он строил совсем иные планы. — Еще нигде, разумеется.