– Да вы не сердитесь, это бывает. Когда обстоятельства жизни меняются, психика тоже по-своему перестраивается, иногда сбои дает. Это нормально, Арина. Некоторые вообще с ума сходят, когда на них неожиданное наследство сваливается.

– Да? Тогда почему вы послушали Ольгу и согласились за мной приглядывать? Зачем вы со мной возитесь, Иван, если все так объяснимо и все просто? Зачем сюда пришли? Чтобы мне диагноз поставить? А когда меня убьют, что вы скажете? Она умерла от паранойи? Господи, господи, да будь оно проклято, это наследство. Я его боюсь, не надо мне ничего. Мою жизнь деньги никогда не определяли! А может, мне отказаться от него, а? Заранее сходить к нотариусу, чтобы все официально… Можно так или нет? Вы не знаете?

– Не вздумайте, Арина. Нельзя принимать решений от страха, потом жалеть будете.

– Да не буду я жалеть! Хотя, конечно, одной трудно растить ребенка. Но все равно, не в деньгах счастье! Да, я так считаю… Материнская любовь главнее денег. И можете смеяться надо мной, сколько угодно.

– Да я не смеюсь, что вы. Просто я полагаю, что одно не исключает другого.

– Как видите, исключает. И даже очень. Я еще и наследства не получила, а уже чувствую себя ужасно запуганной и несчастной. И моему ребенку от этого не очень комфортно, я думаю.

– Ну с испугом мы разберемся со временем. И хватит паниковать, я не дам вас в обиду.

Арина усмехнулась, вяло повела ладонью, будто отмахнулась от его слов. Потом произнесла тихо:

– Вот и Женя мне говорила – не дам в обиду… А сама…

– Кто такая Женя?

– Это моя приятельница. Вернее, она девушка моего сына, но он с ней расстался.

– А вы, значит, по-прежнему хорошо с этой Женей общаетесь?

– Ну да… И я не понимаю, чему вы удивляетесь. Она тоже беременна, и это мой долг. И вообще, надо помогать друг другу, если все так неказисто получилось. Я одна, она одна… Мы и собирались держаться вместе, но она в последние дни пропала куда-то, не звонит и на звонки не отвечает. И я очень беспокоюсь, не случилось ли с ней чего плохого.

– А зачем беспокоиться? Взяли бы да съездили к ней домой, все бы узнали. Может, она телефон потеряла. Или занята чем-нибудь важным. А может, у нее личная жизнь стремительно образовалась, и вы зря переживаете.

– Нет… Насчет личной жизни – это вряд ли. А вот съездить – это хорошая мысль. Ой, а вы не могли бы меня к ней отвезти? Я бы сама, но боюсь, что потом поздно возвращаться придется.

– Почему же нет? Отвезу… А куда ехать?

– Ой, а я не знаю… Но я у Васи спрошу! Сейчас ему позвоню.

Вася воспринял ее просьбу в штыки – другой реакции она и не ожидала. Но спорить не стала, лишь добавила сухой безапелляционности в голос:

– Я записываю, Вась. Давай.

Вася нехотя продиктовал адрес и что-то еще хотел сказать, но Арина проговорила быстро:

– Потом, сынок, потом… Я позже перезвоню. Пока, сынок.

– Пока… И когда ты угомонишься, мам, правда?

Приняв последний вопрос как риторический, она улыбнулась, нажала на кнопку отбоя. Иван тем временем встал из-за стола:

– Ну что, едем? Думаю, вечерние пробки уже схлынули.

Пока ехали по городу, Арина еще пару раз кликнула Женин номер. И вздыхала тревожно – не отвечает.

Женя жила в типовой панельной пятиэтажке на тихой улочке, взятой в плен старыми тополями. Облезлая скамья у подъезда на фоне зарослей шиповника, лестничная клетка с кислокапустным духом. Ну, и кошачий въедливый запах присутствовал, куда ж от него денешься. Не дом, а пристанище одиноких старушек, не Версаль и не Фонтенбло. Бедный, бедный Ежик…

Иван поднялся по лестнице вместе с Ариной. Но, несмотря на его присутствие, она страшно перетрусила, прежде чем позвонить в дверь квартиры. Отчего-то вспомнились сцены из детективных сериалов, когда киношный герой сначала звонит в дверь, потом случайно толкает, и она сама открывается, а там…

Дверь была заперта. Хоть звони, хоть толкай – не открывалась. Арина развернулась к Ивану, собираясь извиниться за беспокойство, но вдруг услышала, как поворачивается замок с той стороны.

Женя стояла в дверном проеме, глядела на нее, будто не узнавала. Да и саму Женю трудно было узнать… Лицо бледное, глаза, как у больной бездомной собаки.

– Жень… Что с тобой? Ты больна? Почему на звонки не отвечаешь? Я звоню, звоню… Приехала вот… – лепетала Арина, с удивлением ее разглядывая.

– Кто это? – хрипло спросила Женя, указав глазами на Ивана.

– Это Иван… Он меня привез.

– Ты заходи, если хочешь, а он пусть уйдет. Не надо мне… Никого…

Женя поморщилась, как от боли, повернулась, молча ушла в глубь квартиры. Арина быстро повернулась к Ивану:

– Подождете меня в машине, ладно? Я сейчас… Я только узнаю, в чем дело.

– Подожду, конечно. Если что – звоните.

– Ага…

Иван ушел вниз, Арина осторожно переступила через порог, пересекла крохотную прихожую, огляделась.

Квартира небольшая, но вполне комфортно обустроенная. Хотя и видно было, что здесь давно не убирались. Очень давно. Казалось, даже воздух был пропитан равнодушием к порядку, отчаянием и тоской. И как вызов – армия пустых бутылок в углу.

Глядя на эти бутылки, Арина онемела. Как-то не виделась ей Женя с этой стороны… Ну никак… И раньше в дурном пристрастии была не замечена, когда Вася здесь обитал.

Женя плюхнулась на диван, обхватила себя руками, посмотрела на нее молча. Потом проговорила тихо:

– Удивляешься, да? Не удивляйся, я действительно этим не грешу. Так, накатило что-то. Если б себя не оглушила, не справилась бы.

– Женя, но как же?.. Тебе ведь нельзя, ты понимать должна.

– Хочешь сказать – ребеночку вредно?

– Ну да…

– Не будет никакого ребеночка. Теперь все ясно?

– Ты что… Ты аборт сделала?

– Да, да! И хватит причитать, все равно ничего не услышу. Ты видишь, в каком я состоянии? И вообще… Уйди лучше. Уйди, Арина, уйди.

– Жень, давай, я тебе помогу. Ты скажи, чем помочь. Может, врача вызвать? Ты бледная такая… Плохо тебе, да?

– Да нормально мне. Просто видеть никого не хочу. И ты уйди. Ну, пожалуйста… Я так спать хочу… Я же спала, ты меня разбудила… Уйди, видеть тебя не могу, правда. Дверь за собой захлопни.

– Жень…

– Да уйдешь ты или нет?! Чего привязалась? Я спать хочу!

Арина отшатнулась, постояла еще несколько секунд, с удивленной обидой глядя Жене в глаза – они были мутные и гневные и будто совсем не Женины. Чужие глаза. И очень захотелось уйти…

Арина молча развернулась, вышла из квартиры, быстро сбежала вниз по лестнице. Села в машину, передернула плечами, как от холода, вздохнула грустно.