– Это омерзительно! – вырвалось у певицы. – Лучше бы он покалечил меня. Это было бы… чище, что ли!

– Прекрати, Флавия, не надо! – Брунетти удивился собственной резкости.

Ее глаза и рот широко открылись, лицо застыло.

– Что?

Брунетти испугался, что сейчас она выставит его вон.

– Быть покалеченной – не лучше. Подумай о той девушке! У нее сломана рука, есть рана на голове, и только Богу известно, чего и как она теперь боится! Почти все, что можно себе представить, лучше, чем это. Поэтому прошу тебя, перестань! Договорились?

Он зашел слишком далеко. Брунетти знал это и… ему было плевать. Либо Флавия прекратит эту мелодраму, оставит свои актерские замашки и начнет вести себя, как все взрослые люди, либо… А вот тут начинались сомнения. Что, если за этим последуют новые громкие заявления и широкие жесты? Брунетти помнил эту женщину куда более разумной и приземленной, когда речь шла о реальных вещах.

Флавия снова схватила расческу и тонким концом сдвинула синюю упаковочную бумагу так, чтобы колье оказалось на виду. Какое-то время певица смотрела на него, потом подвинулась на стуле, чтобы Брунетти тоже мог видеть драгоценные камни.

– Только сумасшедший способен подарить такое человеку, которого не знает и с кем даже не знаком. По-твоему, он… – она выдержала паузу и продолжила: – или она… действительно думает, что это может вызвать у меня интерес к ее персоне или загладить ее вину за нападение на бедную девочку?

– Флавия, мы живем в разных мирах: ты, я – и тот человек, – сказал Брунетти. – Правила, по которым ты обычно общаешься со мной, со своей костюмершей, с коллегами, здесь неприменимы.

– А какие применимы?

Брунетти вскинул руки в общепринятом жесте, означающем растерянность.

– Понятия не имею! У этого человека свои правила.

Флавия потянулась к столу, посмотрела на лежащие там наручные часы и сказала:

– Уже почти полночь! Надеюсь, нас тут еще не заперли!

– Разве в театре нет ночного сторожа? – спросил комиссар.

– Они наняли сторожа после пожара, и он должен время от времени обходить все помещения. По крайней мере, так мне сказали.

– Может, поторопимся? – предложил Брунетти. – Я провожу тебя домой.

Флавия недоуменно посмотрела на него:

– Я думала, тебе ближе через Риальто.

Будничным тоном, словно сам в это верил, Брунетти сказал:

– Если я пройду через мост Академии, у меня это займет не больше десяти минут. – И, предвосхищая ее вопрос, добавил: – Собирайся, и пойдем! Ты и так сегодня слишком долго пробыла в театре.

Флавия снова глянула на часы.

– Гвидо, завтра уже наступило.

Он улыбнулся и повторил:

– Собирайся! Одевайся, и пойдем!

Флавия прошла в ванную, и оттуда послышались привычные звуки – плеск воды в раковине, стук упавшей туфли, шелест ткани, после чего дверь открылась и вышла Флавия в коричневых юбке и жакете и туфлях на низких каблуках; на лице у нее был легкий макияж. Брунетти мысленно возблагодарил небеса за то, что живет в стране, где женщина, минуту назад говорившая, что боится за свою жизнь, тем не менее подводит глаза карандашом и красит губы ради десятиминутной прогулки по ночному безлюдному городу.

Они не сразу решили, как быть с колье. В конце концов Флавия замотала его в бумагу, а затем обернула сверток белым полотенцем и сунула в пластиковый пакет. Пакет, в свою очередь, был уложен в темно-зеленую полотняную сумку с длинными ручками – Брунетти заметил на ней логотип лондонского книжного магазина Daunt Books. Флавия передала сумку своему спутнику, и тот повесил ее на плечо.

Из гримерной Флавия вышла первой, Брунетти – следом за ней. Пока ождали лифт, в кармане ее жакета зажужжал мобильный. Они изумленно переглянулись. Флавия быстро вытащила телефон и посмотрела на экран. Выражение ее лица моментально смягчилось, когда она увидела имя звонившего. Она посмотрела на Брунетти и сказала:

– Это Фредди.

Потом приняла звонок:

– Ciao, Фредди!

Ее голос звучал абсолютно непринужденно – счастливый, спокойный, с ноткой любопытства.

Двери лифта открылись, и они вошли в кабину.

– Да-да, я знаю. Прости, что не позвонила, но сегодня у меня просто наплыв поклонников, пришлось долго подписывать программки и диски… – Продолжительное молчание. – Да, я обещала, но было столько людей, столько внимания, а для меня это такая радость, что я забыла обо всем на свете! Прости меня, пожалуйста! Фредди, мне очень стыдно. – Выслушав тираду собеседника, она сказала: – Я уже выхожу из театра.

Лифт остановился. Дверцы открылись. Флавия вышла в коридор, подождала, пока выйдет Брунетти, и, видя, что он направляется к выходу, удержала его за рукав.

– Не волнуйся за меня, Фредди! У меня сегодня самый надежный на свете провожатый: Гвидо Брунетти! Говорит, вы вместе учились в школе. Он заглянул ко мне после спектакля, мы немного поговорили. – Пауза. – Да, я рассказала ему о том вечере и о цветах, поэтому он и пришел ко мне в театр. Мы сейчас выходим оттуда вместе.

Она посмотрела на комиссара. Тот кивнул.

– Фредди, не нужно! Гвидо сказал, что проводит меня домой. – Флавия наклонила голову и чуть отвернулась. – Это лишнее, правда! – Внезапно она засмеялась – непритворным заливистым смехом. – Ты болван, Фредди! И всегда был таким. Ладно, встретимся на мосту. Но если придешь в пижаме, станет ясно, что ты соврал!

Она выключила мобильный и сунула его обратно в карман. Брунетти невольно задался вопросом: куда она его прячет на время представления?

– Фредди тревожится, – пояснила Флавия. – Да ты и сам все слышал. Говорит, что еще не ложился и встретит нас на мосту, чтобы тебе не пришлось провожать меня до самого дома. Нашему Фредди только дай повод поволноваться… – И добавила, направляясь к выходу: – Это в его стиле.

В кабинке капельдинера уже обосновался ночной сторож. Он пил что-то из металлической крышки термоса. На столе лежал надкушенный сэндвич.

– Добрый вечер, синьора! – сказал сторож. – Вас сегодня столько народу дожидалось. – Он поднял свой «бокал», словно приветствуя невидимую толпу. – Но все уже разошлись.

Флавия повернулась к Брунетти и сказала удивленно:

– Со мной это впервые. Я просто забыла о них.

Сторож прищурился, рассматривая ее спутника, а когда Брунетти ответил ему взглядом в упор, продолжил чаепитие.

Флавия пожала плечами.

– Сделанного не воротишь, – пробормотала она себе под нос, попрощалась со сторожем, открыла дверь и вышла на калле.

И повернула направо, к кампо Сан-Фантин. Брунетти хотел было вмешаться, сказать, что лучше свернуть налево, но потом вспомнил, что та, другая улица – темная и узкая. Возле гостиницы Флавия снова свернула, и комиссар предоставил ей самой выбирать дорогу. У театра не было ни души, но это еще ничего не значило. Чтобы попасть домой, Флавии предстояло перейти через мост Академии. Разумеется, Фредди ее там встретит, но в этом месте певицу мог поджидать кто-нибудь еще.