Кроме того, вчера я видела в магазине очень миленькие туфли, и мне хотелось их купить. У меня вообще на данный момент не было доступа ни к каким деньгам. Значит, мне следует потребовать те деньги, что находятся в Англии. Как бы противно это ни было.

От всех этих мыслей у меня голова пошла кругом — примерно так же, как когда мама начала разговор про Шер и Айка.

Я не представляла себе в тот теплый апрельский день три года назад, когда я выходила замуж за Джеймса, что наш брак закончится так печально. Что сердце мое будет разбито и мне придется спорить с ним насчет денег и имущества.

Я тогда думала, что любовь и страсть будут для нас главным в жизни и никогда не уступят место привычке. Я поклялась себе, что никогда не наступит день, когда я войду в комнату и, не глядя на Джеймса, скажу:

— Там плитка в ванной осыпается. Взглянул бы. — Или, бегло посмотрев на него, промолвлю: — Надеюсь, ты не собираешься идти к Рейнолдсам в этом свитере?

Еще я давала себе слово, что никогда не превращусь в женщину, которая доедает за детьми все, что осталось на тарелках.

И еще я не собиралась называть Джеймса папой. Не в том смысле «детка, не трогай бритву, она папина», хотя и это мне не слишком нравилось. Нет, в смысле «будешь есть мороженое, папа?». Как будто ты и твой муж перестали быть самостоятельными личностями, а существовали только как родители. Твой любимый — уже не твой любимый, он просто еще один родитель твоих детей.

Даже смешно вспоминать. Какой же наивной и самонадеянной я была.

Почему я решила, что буду отличаться от других матерей? Почему не понимала, что тысячи женщин до меня клялись никогда не терять магии своего брака? Точно так же они свято верили, что никогда не допустят седины в своих прическах, не позволят груди обвиснуть и морщинам появиться.

Но это неизбежно происходило.

Их силы воли не хватало, чтобы бороться с неизбежным, повернуть время вспять. Не хватит и у меня.

Я снова положила Кейт в корзинку и пошла в душ.

В душе я продолжала думать о Джеймсе. Без горечи. Просто вспоминала, как все было здорово. Хоть он глубоко обидел меня и я такого от него никогда не ожидала, я не могла забыть, как великолепно нам было вместе.

Когда я впервые познакомилась с Джеймсом и мы с ним бывали в компаниях, я всегда смотрела на него через комнату и думала, насколько же он красив и сексуален. Особенно когда был серьезным и деловитым. Это всегда вызывало у меня улыбку. Глядя на него, можно было подумать, что с ним не может быть весело.

Позвольте вас заверить, все совсем не так.

И я замирала от счастья при мысли, что, когда вечеринка закончится, мой мужчина вернется домой со мной. Мне хотелось, чтобы так было всегда.

Я видела достаточно замужних женщин, которые набирали вес, становились непривлекательными и говорили о своих мужьях так, будто они подручные рабочие. Мне всегда становилось от этого грустно.

Какой смысл в браке, если из него уходит магия? Если вы не можете говорить ни о чем, кроме ремонта в квартире? Или о плохой успеваемости ваших детей в школе?

Тогда уж лучше выйти замуж за дрель или за учебник по детской психологии.

Все равно я не могла понять, почему все так сложилось.

Я его любила.

Я хотела сделать наш брак счастливым.

Я хотела, чтобы все между нами было прекрасно.

Да оно и было прекрасно без всяких моих дополнительных усилий. Во всяком случае, я так думала. Я считала, что мои поиски подходящего партнера закончены — я встретила человека, который полюбил меня без всяких условий.

Он умел заставить меня смеяться, как когда-то я смеялась со своими сестрами и подругами. Даже лучше, потому что я не просыпалась в одной постели со своими сестрами и подругами.

Знаете, я думала, что если кто-то из нас когда-нибудь и сходит налево, так это буду я. Хотя я вовсе не собиралась изменять Джеймсу, как вы понимаете. Все считали Джеймса тихим, самодостаточным и надежным. Так всегда воспринимают мужчин, которые носят костюмы и очки и которые могут, глядя тебе в глаза, сказать, к примеру, такую фразу:

— Ну, в период низкой инфляции вам лучше согласиться на фиксированную ставку по закладной. — Или что-то в том роде.

У вас начинает складываться ошибочное мнение, что они скучны, как посудомоечная машина, и надежны, как здания.

Даже я немного недооценивала Джеймса в этом смысле. Мне казалось, что я могу вести себя как душе угодно, а он только терпеливо улыбнется.

Ему было со мной весело.

Он и в самом деле считал, что я замечательная.

Я чувствовала себя в полной безопасности под его зашитой.

Кстати, уверенность в том, что я могу распуститься, но Джеймс все равно будет меня любить, как раз и останавливала меня. Я перестала часто напиваться. Но даже в те дни, когда я перебирала и на следующее утро просыпалась с дикой головной болью, не в состоянии вспомнить, что же произошло накануне, он был очень мил со мной. Он смеялся по-доброму, таскал мне стакан воды, наклонялся и целовал меня в лоб, когда я лежала как труп в постели, и говорил:

— Нет, лапочка, ты не была отвратительной, ты была просто забавной. — Или: — Твоя сумочка найдется. Наверное, завалилась куда-нибудь у Лизы. — Или: — Ну, разумеется, ты сможешь снова посмотреть этим людям в глаза! Уверяю тебя, ты была далеко не самая пьяная. Все были пьяны в стельку.

А в одном действительно ужасном случае, в мое «самое страшное утро» после попойки (уверяю вас, я никогда не давала себе столько клятв не напиваться, как в тот день), он сказал:

— Поторопись, милая, твое слушание назначено на половину десятого. Ты не должна опаздывать: адвокат сказал, что судья — настоящая сволочь.

Подождите минуту. Позвольте мне объяснить.

Да, однажды меня арестовали, но я не делала ничего противозаконного. Я всего лишь попала в неподходящее место в неподходящее время. Меня случайно занесло в клуб, который не имел лицензии на продажу спиртного. Но я и понятия не имела, что владельцы клуба замешаны в каком-то преступлении — если забыть о цене подаваемых ими напитков.

Не понимаю, как я во все это впуталась. Знаю лишь, что пила там с подругами и пребывала в прекрасном настроении. Поэтому, когда появились полицейские и все начали прятать свою выпивку под стол, Джуди, Лаура и я решили, что здорово позабавимся.

— Как при сухом законе! — дружно рассмеялись мы.

Я решила рассказать полицейскому свой любимый анекдот, а именно: «Сколько требуется полицейских, чтобы разбить электрическую лампочку? Ответ: ни одного. Она сама свалится на лестницу».

Один из полицейских почему-то очень обиделся и заявил, что, если я не буду вести себя прилично, он меня арестует.

— Тогда арестуйте меня! — зазывно улыбнулась я и протянула руки, чтобы он надел на меня наручники.