Я села на кровать. Меня одолевали смешанные чувства.

То ли меня огорчила моя собственная глупость — чего это я так вызверилась? Или мне было грустно от того, что я сделала неправильный вывод? А может, я чувствовала себя… помилуй бог… разочарованной?

«Ты просто слишком давно не общалась с мужчинами, — сказала я себе. — Тебе надо начинать обычную жизнь. Тогда, если ты встретишь красивого мужика, ты не станешь делать поспешные и смешные выводы».

Но в то же время, должна признать, меня слегка обидела его реакция на предположение, что у нас может быть общий ребенок. Чему, собственно, так ужасаться?

Господи, как все одинаково! В духе старых традиций я за тридцать секунд перешла от гнева на то, что нравлюсь ему, к раздражению по поводу того, что вовсе ему не нравлюсь.

Чего я никогда не умела, так это рассуждать рационально.

Я что хочу сказать: да, я действительно старше, но ведь все-таки не «невеста Дракулы»! Нужно дать ему понять, что многие мужчины находили меня привлекательной. Я уверена, что где-нибудь наверняка такие есть. В конце концов, на земле живут три миллиарда людей. Среди такого количества мне наверняка удастся найти нескольких, кому я понравлюсь.

Однако какое самомнение! То, что он сам так необыкновенно хорош собой, не дает ему никакого права заставлять меня чувствовать себя образиной.

Вероятно, я не так красива, как Хелен. По правде говоря, меня даже сравнивать с ней смешно. Зато я человек добрый.

Хотя вряд ли кто-нибудь влюблялся в женщину только потому, что она добрая, — в противном случае матери Терезе пришлось бы разгонять поклонников палкой.

Я покормила Кейт, уложила ее спать и спустилась вниз к маме. По дороге на кухню я прошла мимо комнаты Хелен, дверь в которую была плотно закрыта.

Реферат они там пишут, как же!

Мама с папой еше могли на это купиться, но я сама слишком часто пользовалась таким предлогом, так что прекрасно понимала, что там происходит на самом деле.

Нет, не подумайте, я не стала подслушивать у двери, ни в коем случае.

И вообще, какое это имеет отношение ко мне?

Хелен может трахаться с кем хочет. И Адам тоже.

Я тут совершенно ни при чем, как я уже сказала.

Я очень внимательно смотрела телевизор вместе с родителями. Прошло довольно много времени, прежде чем я услышала, что Хелен и Адам на кухне.

Потом мы слушали, как она с ним прощается.

Он просунул голову в дверь, поблагодарил нас за прекрасный ужин и сказал, что надеется скоро нас снова увидеть.

Мы с мамой улыбнулись ему на прощание.

— Милый, вежливый мальчик, — удовлетворенно сказала мама.

Я не ответила. Я думала о том, что он вовсе не выглядел взъерошенным, как обычно выглядят мужчины после секса. Странно, почему это меня волнует?..

После того как Хелен отправила Адама в холодную и мокрую мартовскую ночь добираться до своего дома в Рэтмайнсе, она закрыла входную дверь, вошла в гостиную и уселась рядом со мной и мамой.

— Он кажется очень приятным парнем, — одобрительно заметила мама.

— Разве? — равнодушно спросила Хелен.

— Очень приятным, — подтвердила мама.

— Слушай, не заводи свою обычную песню! — раздраженно сказала Хелен.

Последовала неловкая пауза. Потом заговорила я.

— Сколько Адаму лет? — спросила я Хелен с безразличным видом.

— Зачем тебе? — сказала она, не отрывая взгляда от телевизора. — Ты на него запала?

— Ничего подобного, — возразила я, краснея.

— Ну уж? — не поверила она. — Все остальные западают. Весь наш колледж. И мама тоже.

Мама слегка растерялась и уже собралась решительно защищаться. Но Хелен снова обратилась ко мне:

— И ты тоже на него запала, точно! Хихикала, улыбалась… Хуже, чем Анна. Мне было за вас стыдно.

— Я просто старалась быть вежливой, — возразила я.

Она меня разозлила. И смутила.

— Вежливость тут ни при чем, — настаивала она, по-прежнему уставившись в экран. — Ты на него запала.

— Хелен, ради всего святого, ты что, ждала, что я буду его игнорировать и не разговаривать с ним? — сердито спросила я.

— Нет, — холодно ответила она. — Но ты не должна была так ясно показывать, что он тебе понравился.

— Хелен, я замужняя женщина! — заявила я, возвышая голос. — Разумеется, я на него не запала. К тому же он намного меня моложе.

— Ха! — крикнула она в ответ. — Запала, запала! Ты просто боишься, что он для тебя слишком молод. Так не волнуйся, профессор Стаунтон тоже в него влюбилась — да так, что напилась, рыдала в баре и говорила, что бросит мужа и вообще все ради нею. Мы едва с хохоту не померли. А она просто древняя. Даже старше тебя!

С этими словами Хелен вскочила и выбежала из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Наверняка с крыши слетели последние черепицы.

— Господи! — устало вздохнула мама. — В этом доме все как в чертовой эстафете. Только одна дочь перестала вести себя как антихрист, как начала другая. Откуда у вас столько темперамента? Как будто вы итальянки.

— Что с ней такое? — спросила я маму. — Почему она так болезненно реагирует?

— Ну, я полагаю, она в него влюблена, — сказала мама. — Во всяком случае, ей так кажется.

— Что? — изумилась я. — Хелен влюблена?! Ты что, рехнулась? Единственно, в кого Хелен влюблена, так это в саму себя.

— Нехорошо так говорить про сестру, — сказала мама, задумчиво глядя на меня.

— Ну, я не хотела сказать ничего плохого, — поспешно пояснила я. — Я только имела в виду, что все постоянно в нее влюблены. И никогда наоборот.

— Все когда-то происходит в первый раз, — мудро заметила мама.

Мы посидели молча. Первой нарушила тишину мама:

— А вообще-то она права.

— Насчет чего? — спросила я, не понимая, о чем она толкует.

— Тебе он и в самом деле понравился.

— Мне он вовсе не понравился! — возмущенно возразила я.

Мама приподняла брови и внимательно всмотрелась в меня.

— Не смеши, — фыркнула она. — Он же просто потрясающий. Будь я на двадцать лет моложе, я бы ему показала!

Я промолчала.

— И знаешь что? — продолжила мама. — Ты ему тоже понравилась. Неудивительно, что Хелен психует.

— Глупости! — громко возмутилась я.

— Вовсе нет, — спокойно возразила мама. — Всем было видно, что он, как вы говорите, на тебя «запал». Хотя, — продолжила она с сомнением, — мне показалось, что он и на меня запал. Может, он просто один из тех мужчин, в чьем обществе каждая женщина чувствует себя прекрасной.