— Как мне найти майора Романова?

— Гляди-ка, дочка Романова объявилась! — раздался пьяный благодушный голос у меня за спиной. Я оглянулась и увидела «обезьянник», в котором комфортно расположился небритый и нетрезвый гражданин.

Сержант тем временем вышел ко мне, краснея и оправляя и без того безупречно сидящую форму. Он очень смахивал на переодетую девушку — стройный, кудрявый, чистенький, с пухлыми губами, большими карими глазами и аккуратными, будто нарисованными дугами бровей. Внешности соответствовал и голос — высокий, девичий.

— Я вас провожу к майору, — сказал он.

— Подожди, сержант, — раздался голос из-за решетки, — у нас же праздник сегодня: дочка Романова нашлась, ты налить мне должен в честь такого события. Сто грамм! — потребовал обитатель «обезьянника».

— Я вот тебе сейчас дубинкой по голове! — строго предупредил чистенький сержант и, покосившись на меня, покраснел еще больше. — Пойдемте!

Мы поднялись на второй этаж, и мой провожатый перед кабинетом начальника вновь оправил форму и снял с плеча невидимую пылинку:

— Разрешите?

— Входи, — ответил из-за двери незнакомый голос.

Мы вошли в прокуренный кабинет, и я тут же напоролась на выговор отца:

— Ты что, не могла сама кабинет найти?

Я начала было оправдываться, но тут в разговор вмешался полный мужчина в гражданском, стоявший у окна:

— Дмитрий Павлович, ты недооцениваешь свою популярность. Тут же все — от стажера до ветерана — мечтают взглянуть хоть одним глазком на знаменитого майора Романова. Я удивляюсь, что у Полины только один провожатый, почему вся дежурка не выскочила вслед за ней...

Кареглазый сержант заалел еще больше, даже его аккуратные девичьи ушки запылали так, что от них можно было прикуривать.

— Разрешите идти? — сдавленно спросил он.

— Иди уже, Пуаробеттинский, — отпустил его толстяк.

— Полина, сядь, — строго сказал мне отец, когда сержант вышел. Разговоры о своей популярности в Бетте он пропустил мимо ушей. — Объясни мне, пожалуйста... — начал он, как вдруг его прервали. Дверь открылась, и в кабинет заглянул Семен. Я чуть не вскрикнула от удивления, но отец, похоже, его ждал. — Заходи, — кивнул он.

Семен сдержанно поздоровался с отцом, а также с толстяком — как я уже догадалась, начальником милиции поселка Бетта. Я не могла оторвать глаз от своего возлюбленного: в этом обшарпанном, унылом кабинете он казался гостем из другого мира.

Я видела, что и отец пристально рассматривает его.

— Свидетель твой, конечно, не явился, — сказал папа наконец — скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Он будет через несколько дней, — ответил Семен.

— Имя, фамилия, отчество свидетеля?

— Он будет через несколько дней, — твердо повторил Семен.

— Хорошо, свидетеля отложим на потом. Готов ехать?

— Да.

— Полина, поехали, — скомандовал отец. — Алексей Алексеевич, группа экспертов готова? — обратился он к толстяку.

— Ждет внизу, — с готовностью ответил тот.

Мы спустились на первый этаж, где похожий на девушку сержант ругался с обитателем «обезьянника».

— Не имеешь ты права у меня просить такие вещи! Здесь тебе не шашлычная! — высоким обиженным голосом увещевал задержанного сержант.

— А ежели у мене душа горит... — начал было тот, но замолк при виде нашей делегации.

— А ну не бузить у меня! — добродушно рявкнул начальник милиции, и оба спорщика вытянулись по стойке смирно. Мой отец посмотрел на сержанта и тихонько сказал Алексею Алексеевичу:

— Хорошие у тебя ребята, Леш.

— Дык это тебе не столица, оборотней в погонах не держим! — расцвел начальник.

На улице нас ждал «уазик», в котором кроме водителя сидели два очень похожих друг на друга эксперта: оба худощавые и в очках.

— Ехать в сторону Геленджика, — сказал Семен, и машина тронулась.

Ехали мы молча. Я понимала, что отец не хочет задавать вопросы Семену в присутствии посторонних. Часа через полтора свернули на проселочную дорогу, и там меня слегка укачало, но я боялась даже заикнуться об этом. Папа явно был не в настроении. Наконец дорога вышла к морю. А вот и тот самый одинокий дом.

— Узнаешь? — сурово спросил меня отец после того, как Семен указал на него.

— Да, это он! — обрадовалась я тому, что трясучая дорога осталась позади.

Калитка опять была не заперта, но дом встретил нас здоровенным замком на двери. Он явно пустовал Отец жестом остановил одного из экспертов, который со своим инструментом начал уже примериваться к замку.

— Подожди, сначала несколько вопросов потерпевшей... Ну, Полина, — строго обратился он ко мне, — можешь сказать, какое там расположение комнат?

— Да. Справа внизу кухня, слева небольшая комната с телевизором, они там футбол смотрели… Наверху совсем маленькая комната, там держали меня.

— Хорошо. — Отец повернулся к Семену: — Теперь ты.

— Да, именно так, — подтвердил тот.

— Теперь вскрывайте, — разрешил отец эксперту.

Через минуту мы вошли в дом. Папа окинул первый этаж хищным взглядом. Мне показалось, он слегка разочарован тем, что мое описание подтвердилось.

— Хм, все эти дома похожи друг на друга. В конце концов, дом твоей бабушки точь-в-точь такой же… А где телевизор? — оживился вдруг он. Телевизора в комнатушке и впрямь не оказалось.

— Не знаю, наверное, они увезли его с собой, — хмуро ответила я. Не очень-то приятно, когда родной отец сомневается в твоих словах, даже если ты знаешь, что это — его работа.

Один из экспертов тем временем защелкал фотоаппаратом, другой собирал с пола какие-то невидимые пылинки. Мы прошли наверх. Маленькая комнатушка не сохранила никаких следов нашего пребывания здесь. Я посмотрела на пол, где еще вчера переживала то запредельное счастье, то безмерное отчаяние. Я вспомнила те слова, что сказал мне Семен, стоя у окна, и невольно взглянула на него. Наши взгляды встретились, и я поняла: он думает о том же.

— Хватит играть в гляделки! — От моего отца, похоже, не ускользнет даже взмах ресниц. — Можете погулять, мы пока здесь поработаем.

В саду на заброшенной дорожке кое-где лежали желтые листья. Мне стало грустно — через год меня уже не будет здесь.

— Твой папа меня в чем-то подозревает, — прервал мои мысли Семен. Я лишь молча кивнула. Мне было очень стыдно перед возлюбленным за отца: вместо того чтобы благодарить за мое спасение, он пытается в чем-то обвинить его.

Мы сидели на морском берегу, наслаждаясь мягким осенним солнцем, когда сзади неслышно к нам подошел отец.

— Мы не нашли никаких следов вашего пребывания в доме, — объявил он, — либо похитители уж слишком профессиональны... либо не было никакого похищения!