— Вы математик?!

Сын Добряка выронил чеканный кубок и молча уставился на гостя. Потом бросился вон из комнаты и вернулся, подталкивая перед собой миловидную девочку лет десяти и мальчика постарше.

— Лаура, Филиппо, угадайте, кого я привел? — радостно кричал он.

Дети отвечали, что это, наверное, жонглеры с карнавала, и Фило прямо-таки раздулся от гордости. Подумать только, их приняли за артистов! Но он недолго пребывал в этом милом для него звании. Сын Добряка во всеуслышание объявил, что в гости к ним пожаловали математики.

Видно, он хорошо знал вкусы своих детей: Лаура и Филиппо бросились ему на шею, спрашивая, могут ли они задать синьорам свою любимую задачу.

— Конечно, можете, — подтвердил отец, сияя. — Но не прежде, чем вы их хорошенько накормите.

Мате, который, как ни странно, тоже иногда испытывал голод, признался, что это было бы очень кстати. Фило, по обыкновению, незаметно дернул его за рукав («Где вас воспитывали?»), но когда на столе появилось большое дымящееся блюдо и в комнате восхитительно запахло жареным мясом, он и сам позабыл о приличиях.

— Боже мой, какое жарко́е! — стонал он. — Могу поклясться, это из кролика.

— Не угадали, из барашка! — тоненько пропела Лаура, поглядывая на брата смешливыми глазами.

— Ммм, до чего вкусно! — мычал толстяк.

— Не хотите ли еще? — радушно предложил хозяин.

— Не откажусь. Но почему же все-таки не из кролика?

— Мы наших кроликов не едим, — с вызовом сказал Филиппо.

— А вы не боитесь, что они в конце концов могут съесть вас?

Сын Добряка смущенно развел руками. Что делать, кролик для них как бы священное животное.

— Странно, — еще более удивился Фило. — Я знаю священную индийскую корову, священного египетского быка, но священные пизанские кролики…

— Нет, нет, — нетерпеливо перебил хозяин. — Священны они только в нашем доме.

— Но почему?

Видимо, Сын Добряка только и дожидался этого вопроса.

— Хотите узнать? — спросил он. — Тогда решите нашу задачу.

Фило с сожалением отодвинул недоеденное жаркое, глядя на друга умоляющими глазами. Ему очень не хотелось обнаружить свое невежество. Мате ободряюще подмигнул ему — дескать, положитесь на меня! — и принял позу внимательного слушателя.

Сын Добряка изложил условие задачи: ровно двадцать месяцев назад в доме у него появилась пара прелестных новорожденных крольчат. Требуется сосчитать, сколько кроликов у него сейчас.

Мате недоуменно фыркнул. Хозяин, разумеется, шутит? Но Сын Добряка не шутил. Надо только учесть, сказал он, что кролики его разводятся следующим образом: в первый месяц своей жизни они бездетны. Новая пара очаровательных малюток появляется в конце второго месяца. А уж затем длинноухие парочки прибавляются ежемесячно.

— Ага! Тогда, пожалуй, можно попробовать, — профессорским тоном изрек Мате. — Значит, в первый месяц была одна пара кроликов. Во второй — тоже одна. На третий месяц кроликов стало уже две пары. В четвертый тоже оставалось две…

— Нет, нет, — поправил его Филиппо, — вы забыли, что теперь крольчата появляются каждый месяц.

— Ах, да! Стало быть, в четвертом месяце было уже три пары, в пятом — четыре…

Но Лаура напомнила, что у второй пары через два месяца после рождения тоже появились крольчата. Выходит, в пятом месяце было не четыре, а пять пар.

— Мне кажется, легче переловить ваших кроликов за уши, чем подсчитать, — сострил Фило, под шумок доедая баранину.

Лаура с гордостью посмотрела на отца.

— А наш папа все-таки сосчитал.

— Право, это совсем не трудно, — сказал Сын Добряка. — Чтобы не сбиться со счета, давайте вести запись. В первый месяц была одна пара кроликов. Пишем 1. — Он достал из кармана кусочек мела и начертил единицу прямо на непокрытом столе. — Во второй месяц опять-таки оставалась одна пара. Снова пишем 1.

— В третий месяц стало две пары, — продолжал Мате, принимая от него мелок. — Пишем два. В четвертом — три. Пишем три.

— Дайте мне! — загорелся Фило, выхватывая у него белый камешек. — В пятом месяце появились кролики не только у первой, но и у второй пары. Пишем 5. В шестом у первых трех пар прибавилось еще по одной паре кроликов. Стало быть, к пяти прибавляем три. Пишу 8. Так… Переходим к следующему месяцу…

— Нет, нет, я сам, — сказал Мате. — Это так интересно.

— Вам интересно, а мне нет?

Сын Добряка, посмеиваясь, следил за их перепалкой. Стоит ли ссориться? И к чему перебирать все двадцать месяцев? Ведь теперь это можно сделать много быстрей. Он указал на стол.

— Почтенные синьоры, перед вами ряд чисел: 1, 1, 2, 3, 5, 8… Вглядитесь в него внимательно. Вы ничего не замечаете?

Фило тупо уставился на меловые значки: цифры как цифры. Что тут замечать? Но Мате, к удовольствию хозяев, оказался более наблюдательным. Он довольно быстро определил, что в этом ряду каждое последующее число равно сумме двух предыдущих. Два — это 1 + 1, три: 2 + 1, пять: 3 + 2 и, наконец, восемь — это 5 + 3.

— Браво, браво! — закричали дети, прыгая от радости.

Мате назидательно поднял палец. Вот что значит наметанный глаз! Математик сразу замечает закономерности в числах. На то он и математик. О, математики — удивительный народ…

Он оседлал своего любимого конька и пошел сыпать примерами, все более воодушевляясь и упиваясь вниманием слушателей. А Фило между тем времени не терял. Вооружась мелком, он что-то подсчитывал на столе и в тот самый момент, когда красноречие Мате достигло наивысшей точки, объявил, что в настоящее время Сын Добряка — счастливый обладатель шести тысяч семисот шестидесяти пяти кроличьих пар.

— Ну, теперь это и ребенок сосчитает, — проворчал Мате с досадой.

— А всё наши кролики! — улыбнулся Сын Добряка. — Ведь именно они натолкнули меня на этот забавный ряд чисел.

Мате посмотрел на него недоверчиво. Так он и в самом деле считает себя автором этого ряда? Сын Добряка с достоинством наклонил голову.

— Сожалею, — мрачно сказал Мате, — но вы говорите неправду.

Хозяин взглянул на него со спокойным недоумением, зато Филиппо так и вспыхнул.

— Как вы смеете оскорблять отца! — воскликнул он, хватаясь за висевший на поясе кинжал.

— Наш папа самый честный человек