вон, везде!

— И не вздумай бежать! — мерзко хихикнул цверг, когда мы дошли до тупика.

— А куда мне бить? — спросила я, вспоминая папу и деревянную ногу.

— А куда хочешь, — рассмеялся карлик, поворачивая обратно. — Только учти! К вечеру ты должна полную тележку набить!

* * *

Странный грохот повторился.

— Ты с ума сошел? Тебе еще рано умирать! — рявкнул герцог, требуя, чтобы дракон немедленно выбирался.

Дракон и сам передумал умирать, поэтому выбрался и взмахнул крыльями! Как раз вовремя. Земля загудела, скалы зашатались, послышался грохот падающих камней. Но потом хорошо подумал и все–таки решил умереть.

— Стоять! — заорал Бертран и оседлал драконью шею и заорал ему прямо в ухо. Только так можно было докричаться до отчаявшегося бедолаги среди всего этого грохота. — Не вздумай! Не делай глупостей.

Когда все закончилось, стало понятно. Горы устояли, замок вроде бы тоже! Дракон приземлился на утес, нависающий над огромным плато. Некоторые скалы уменьшились вдвое, огромные валуны, скатились вниз и теперь лежали среди редких деревьев.

— Уфу, — выдохнул дракон. И посмотрел так жалобно, что Бертран понял. В его большом и, как выяснилось, добром сердце, придется искать место еще для какого–то страдальца, которому только что прилетело от его жены.

И тут Бертран увидел внизу, как им навстречу из огромной дыры выбегают какие–то фигурки. Одна из них прыгала размахивая рукой и визжала: «Памахити!». Остальные под оглушительный грохот резко оглянулись.

— Спасите!!! — пищали мерзкие голос цвергов, когда Бертран, оседлавший дракона, смотрел на все это панически- лихорадочное бегство. — Помогите!!!

Они с драконом со вздохом развернулись, слыша за спиной крики ужаса и боли.

Глава двадцать девятая

От пещеры дракона ничего не осталось. Вместо нее был обломок скалы и груда камней, разбросанных то тут, то там.

В огромных глазах ящера застыли слезы, когда он смотрел на то, что осталось от его пещеры.

— Много золота было? — спросил Бертран, сочувственно глядя на друга.

— Уррр, — то ли рыкнул, то ли всхлипнул дракон, не сводя глаз с того места, где еще недавно была его уютная норка.

— Понятно, — усмехнулся герцог. В груди что–то кололось и распирало. Сначала Бертран подумал, что это сердце, а потом понял. Это благородство! То самое, про которое талдычили ему предки.

Благородство распирало его, пытаясь выбраться наружу настолько сильно, что сдержать его было уже невозможно! Казалось, сейчас вся эта гамма чувств вырвется наружу, а Бертран как пресветлый рыцарь воссияет в лучах восходящего солнца. В этом благородном порыве, словно в вихре должно было закружить весь мир.

Напрасно герцог боролся с этим чувством. Тысячи красивых слов вертелись на его языке, готовые вот — вот превратиться в слова утешения и руку помощи!

— Может, это… ? — негромко спросил Бертран, поглядывая на седого дракона и глазами показывая на свой замок, темнеющий в горах. — Ко мне?

Никогда еще герцог не был столь красноречив и благороден, как сейчас.

— Ты куда пополз! — крикнул Бертран, видя, как дракон пытается уползти подальше и расправляет крылья. Видимо, чешуйчатый гад вспоминал, остались у него еще родственники в других горах, к которым можно переехать.

— Стоять! — рявкнул благородный герцог, слыша вопли и стенания цвергов. Они многократным эхом отдавались в горных ущельях.

— Ну, как хочешь, — вздохнул Бертран, взмахнув крыльями. Все. Лимит благородства на эти сто лет был исчерпан!

Герцог взмахнул крыльями и направился в замок, как вдруг увидел целое факельное шествие. Их было так много, что они растянулись аж до третьего поворота, напоминая целую вражескую армию.

Факелы двигались аккурат по направлению к замку. Им оставался еще один поворот, прежде чем они войдут во внутренний двор.

Первой мыслью Бертрана была: «Нам объявили войну!». Поэтому он ускорился. Нужно успеть отдать приказ закрыть ворота!

— Закрыть ворота! — крикнул герцог, демонстрируя все гостеприимство, на которое был способен.

Огромные зубцы массивной решетки под звон цепи впились в землю. Ворота закрылись, словно огромная пасть.

Прищурившийся Бертран стоял посреди двора, видя, как из–за поворота показались первые огни.

Они неумолимо приближались, пока герцог мысленно готовился к обороне. У него было много вопросов, кто это вознамерился на него напасть. Грешным делом он подумал даже на короля.

По мере приближения войска стало понятно. Все они были Бертрану до середины бедра. В маленьких бледных и сморщенных руках они держали факелы.

— Нам нужен герцог! — послышался скрипучий и противный голос.

— Это я, — усмехнулся Бертран, удивляясь все больше и больше. Жадные цверги никогда не выходили на поверхность. А тут прямо целое войско.

— Значит так, — объявили цверги, светя факелами. — У нас есть девушка.

О ком идет речь, герцог понял сразу, как только увидел знакомое платье. Ее несли на руках сразу десять цвергов. Она была связанной, с кляпом во рту.

Бертран, как и многие люди, были уверены, что цверги почти слепые, раз живут безвылазно в темноте своих переходов и пещер.

— Я думал, что вы слепые, — усмехнулся Бертран, глядя на маленькое войско.

— Мы просто часто моргаем! — огрызнулся один из цвергов, стоящий впереди. «Предводитель!», — подумал герцог, прикидывая, куда бы его послать. Со своими сокровищами расставаться он не хотел.

Но его тревожный взгляд смотрел на связанную жену. «Она хоть живая?», — внезапно подумал Бертран, и понял, что беспокоится, поскольку Пять Мешков не подавала признаков жизни.

— И что вы хотите за нее? — спросил герцог, прикидывая, сколько он может отдать. Конечно, денег у него было много. Но цверги издревле слыли очень жадными! И даже в сказках было ясным по белому сказано. Торговаться с цвергами опасно.

— Три мешка золота! — объявил предводитель.

— А почему так мало? — усмехнулся Бертран, не сводя взгляда с супруги. Он знал, что соглашаться на любое предложение цвергов всегда чревато. Ему было не жалко лишнего мешка золота, но у цвергов во всем был подвох. И нужно выяснить, в чем он, перед тем как на что–то соглашаться!

Его взгляд снова скользнул по жене. Ну, раз связали, то живая! Но почему она так безвольно лежит? Бертрану это не нравилось.

— Четыре мешка золота! — повторил предводитель так громко, что цверги заволновались.

— Нет, — мотнул головой Бертран. Четыре мешка золота это был, конечно, мизер, по сравнению с тем, что лежало у него