Ну, положим, требования правых ничем не отличались от требований, содержавшихся в записке Бетмана-Гольвега, о которой я говорил выше. Что же касается «шейдемановского мира», основанного в основном на сохранении довоенного статус-кво, то по сравнению с Версальским он, несомненно, должен был бы восприниматься справедливым и выгодным широким массам германской общественности. Но в 1914–1915 годах, когда немецкие войска одерживали победы на всех фронтах, до победы, казалось, надо было сделать всего одно, последнее усилие. В этих условиях сторонников компромиссного мира клеймили едва ли не как предателей. Впрочем, справедливости ради надо подчеркнуть, что страны Антанты даже в самое тяжелое для себя время не склонны были к заключению мира на условиях довоенного статус-кво, а тем более – компромиссного мира, предусматривающего ряд уступок Германии и ее союзникам.

Социал-демократы 16 августа 1915 года приняли программу мира, которая в главных пунктах, помимо сохранения территориальной целостности Германской империи и ее союзников, сводилась к следующему: «Для обеспечения свободы развития германского народа мы требуем: свободных дверей, т. е. равноправия в хозяйственной деятельности во всех колониальных владениях, включения постановления о статусе наибольшего благоприятствования в мирные договоры со всеми воюющими государствами, поощрения хозяйственного сближения путем возможного устранения таможенных и иных стеснений оборота, улучшения и введения в различных государствах однородных социально-политических учреждений, в духе целей, которые ставит себе рабочий интернационал. Свобода морей должна быть установлена международным договором. Для этой цели должно быть упразднено призовое право, а также проведена интернационализация важных для мировой торговли проливов…

Учитывая, что аннексия местностей с чуждым населением противоречит праву самоопределения народов и что, сверх того, они только ослабили бы Германию и тягчайшим образом повредили бы ее внешним политическим отношениям на долгое время, мы боремся со всеми направленными на аннексию планами близоруких «завоевательных» политиков. Интересы Германии не меньше, чем справедливость, требуют восстановления Бельгии».

Программа, что и говорить, вполне умеренная и разумная. Однако ее не собирались принимать ни правительство и правые партии в Германии, ни ее противники в войне. Первые рассчитывали реализовать обширные аннексионистские планы на Западе и на Востоке. Вторые же, вступив в войну, также рассчитывали поживиться за счет Германии, ее колоний и союзников.

Впрочем, социал-демократы не слишком усердствовали в претворении своей программы в жизнь и, в частности, избегали оказывать давление на правительство и штаб Верховного Главнокомандования. А в 1918 году большинство социал-демократических депутатов одобрило Брестский мир, предусматривавший неприкрытую аннексию Прибалтики.

Положение России значительно ухудшилось после вступления в войну Турции на стороне Германии и Австро-Венгрии. В начале Первой мировой войны Турция сохранила нейтралитет. Однако симпатии господствовавшего там режима младотурок были на стороне германского блока, поскольку турецкие территориальные претензии распространялись почти исключительно на территории стран Антанты. Уже 2 августа 1914 года был подписан гермайо-турецкий союзный договор. 10 августа в Дарданеллы вошли германские корабли – линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау» под командованием германского адмирала Сушона. Турция произвела их фиктивную покупку. Германия предоставила Турции заем, после получения которого та должна была начать боевые действия. Однако в турецких правящих кругах медлили с объявлением войны России, опасаясь, что победа в конечном счете окажется на стороне более мощной Антанты. Тогда военный министр Энвер-паша в согласии с главой германской военной миссии генералом Лиманом фон Сандерсом организовал нападение германо-турецкого флота 29–30 октября 1914 года на русские черноморские порты. Россия в ответ 1 ноября объявила войну Турции. В царском манифесте говорилось: «Безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря». 2 ноября русская Кавказская армия перешла границу. В тот же день турки начали наступление на Карс и Батум. В ходе Саракамышской операции в конце 1914 – начале 1915 года турецкие войска были разгромлены. Однако черноморские проливы теперь были закрыты, и Россия лишилась возможности получать вооружение и снаряжение от союзников наиболее коротким и удобным южным путем. Оставался только северный путь через Мурманск и Архангельск. Но он был значительно длиннее, зимой проходил по морям, покрытым льдом, и находился под ударами немецких подводных лодок. К тому же железнодорожная сеть на севере России не была развита. Мурманскую дорогу строили уже в годы войны. Восточный же маршрут, через Владивосток и Транссибирскую магистраль, был весьма долог и ограничивался малой пропускной способностью Транссиба.

Турецкие войска также развернули наступление в Египте, захватили Синайский полуостров и вышли к Суэцкому каналу, но были отбиты английскими войсками в феврале 1915 года. После начала Дарданелльской операции турецкая армия в Палестине перешла к обороне и оставила Синай.

В декабре 1914 года Вильгельм II запретил германской эскадре адмирала Ингеноля вступать в бой с английским флотом и приказал ему вернуться в Вильгельмсгафен. По этому поводу адмирал Шеер писал: «Кажется, упущен благоприятный случай, который может больше не повториться». А адмирал Тирпиц утверждал: «16 декабря Ингеноль держал в руках судьбу Германии». По мнению же британского адмирала Скотта, «если бы император Вильгельм осенью 1914 года принял предложение блокировать Англию посредством подводных лодок, то тогда такая блокада в кратчайший срок привела бы ее к крушению».

Но Вильгельм II не решался активно использовать «Флот открытого моря», опасаясь потери крупных кораблей и риска поражения. Объявление же неограниченной подводной войны не казалось необходимым в тот момент, когда была надежда на блицкриг. Позднее же сдерживающее влияние оказывала позиция США, чьи корабли стали бы первыми жертвами германских подлодок.

В начале 1915 года русские войска продолжили наступление. Еще в конце октября 1914 года они вновь вторглись в Восточную Пруссию. На 10 (23) февраля 1915 года было назначено большое наступление в районе Мазурских озер с целью полного овладения этой провинцией. Однако 7 и 8 февраля немцы, упредив русских, сами начали здесь наступление с целью окружения 10-й армии. Ее основным силам удалось избежать гибели, в германском кольце в Августовских лесах погиб только арьергардный XX корпус. Его солдаты и офицеры, расстреляв почти весь боезапас, 15 (28) февраля пошли в последнюю штыковую атаку и были почти в упор расстреляны немецкой артиллерией и пулеметами. Более 7 тысяч их погибло в один день, остальные были пленены. Немецкий военный корреспондент Р. Брандт писал: «Попытка прорваться была полнейшим безумием, но святое безумие – геройство, которое показало русского воина таким, каким мы его знаем со времен Скобелева, штурма Плевны, битв на Кавказе и штурма Варшавы! Русский солдат умеет сражаться очень хорошо, он переносит всякие лишения и способен быть стойким, даже если ему неминуемо грозит при этом верная смерть!» Всего германская 8-я армия в ходе наступления взяла более 100 тысяч пленных.